Александр Купавых - Месть за отчуждение

- Нет, Пётр Степанович, не брошу я вас. Не было никогда у меня таких друзей, как вы. А что родина, так она у всех одна - Земля. Идём же и послужим ей в трудный час!

- Ладно, идём. Только по урану ходить не стоит. Вон металлические листы лежат, их постелем. Так думаю, получится добраться.

Пётр Степанович по рации сообщил мне, что из реактора видна крыша саркофага. Разрушения частичные. Собираются подняться и осмотреть всё тщательней. Пока поднимались, стал слышен нарастающий гул. Счётчик Гейгера стал безудержно стрекотать. Поднялись. Гул и шипение наполнили динамик рации. Перестало быть слышно что-либо. Последние доносящиеся из рации слова были едва различимы. Это были слова «Что это?», «Крыши не видно…», «…Зря…», «…Вихрь!». Больше ничего. После минуты молчания я различил слово «…Зря…». Через минуту опять. С ними что-то случилось. Я не могу всё так оставить. Там, под саркофагом остались мои друзья. Я разберусь. Что со мной будет всё равно. Будет глупо умереть также, как и они. Мне всё равно. Вот так же…».

Солнце уже скрывалось за горизонтом, окрашивая, как и в дневнике, тучи в алый цвет. Последний цветной участок неба, окрашиваемый солнцем, скоро сдаст свои позиции и бесконечный серый грозовой фронт, надвигающийся с севера, накроет это место неспокойной ночью. Прошло уже не меньше часа, а Осечка, всё сидел на старом сундуке, не замечая начавшейся грозы и крупных холодных капель дождя, льющихся ему на спину сквозь маленькое разбитое окошко, затянутое паутиной. Он, так же как и в первый раз перечитывал последнюю страницу, подсвечивая её фонариком, размышляя, чем же может быть «ключевой объект», если это не ЧАЭС, из-за чего же произошла катастрофа, можно ли было её предотвратить ещё тогда, способен ли был на это владелец дневника, зачем он и ещё четыре доктора полезли под саркофаг, жертвуя собой. Абсолютно ясно то, что Министерство Обороны Украины и объединение военных учёных в этом всём было серьёзно замешено. Или кто другой, представившийся этими организациями.

Сталкер решил переночевать в башенке, потому что она была самым безопасным местом в доме. Здесь не было опасности столкнуться с запрыгнувшим в окно снорком, зато была опасность удара молнии. Сталкер забрался по лестнице, ведущей в башенку, и пролез сквозь небольшое квадратное окошко люка. Сама башенка оказалось не такой уж и маленькой: прямоугольное помещение где-то три на два метра, с потолком в два метра, обшитое с трёх стен вагонкой, а с одной - фанерой. Были два окошка: одно смотрело на деревянный дом и улочку, которую проходил одиночка пару часов назад, второе на деревню. С той стороны, где текла река, и там, где было взгорье, откуда вечером напали кабаны, были глухие стены. На деревянном полу стояла уцелевшая застеленная кровать и перевёрнутая на бок тумбочка, в углу лежали несколько недлинных досок. Сталкер положил их на пол, перекрыв люк на чердак, и надвинул на них кровать - теперь, пока он будет спать, никто не сможет забраться сюда незамеченным. Одиночка подошел к окошку, завешенному тонкой прозрачной шторой, которое смотрело на деревню.

Тёмно-серое небо ночи уже затянуло весь небосвод, и лишь в частых проблесках молний, сопровождаемых низким, тяжёлым голосом грома, угадывался силуэт этой, покинутой людьми и забранной Зоной, потерянной деревни. Похоже, что ничего другого, кроме мутагенных форм, сейчас не окружала единственного сталкера по прозвищу Осечка. Осечка…Глупое прозвище. Но свои, говорят, в Зоне не приживаются. А этим его нарекли в баре, после того, как повторилась та история, с которой всё началось. А он смотрел в окно, и вспоминал тот туманный и серый день, и такой же, как и сейчас хлесткий дождь, который привёл его в Зону Отчуждения. Но в тот день мир был ещё ярок для него, ведь тогда он ещё не был одинок, как сейчас. Он помнил, кажется, каждую каплю, каждый повив ветра, и каждое её слово, каждый миг в том далёком спокойном лесу, перед тем как вмиг всё оборвалось для него и осталось лишь одиночество и месть. Он пришёл сюда отомстить за своё отчуждение, за свою жизнь. И он найдёт того, кто виновен. Того, кто ответит…

Не включая фонарь, сталкер поставил свой рюкзак на пол, присел на кровать и достал банку консервов. Только теперь, в темноте и душевном спокойствии, под аккомпанемент грозы, он смог осознать, что по-настоящему голоден. Он задумался, когда ел последний раз. Сегодня перед рассветом. За один день он дошёл досюда из Тёмной Долины. Воспоминания мало-помалу стали возвращаться. Многое произошло за сегодняшний день.