Вячеслав Миронов - Война 2017. Мы не Рабы!

Через полгода его батальон партизаны заманили в болото, где и благополучно уничтожили. Никого спасать не стали, просто утопили, те, кто пытался выйти — расстреливали, тела бросили в болото. Но все это было потом. Той же ночью мы шли по разъезжающейся под ногами земле. На ногах были американские военные ботинки, и мы не боялись, что нас потом опознают.

Зато когда опубликовали в Интернете фото убитых оккупантов с увеличением личных номеров, документов, то поднялся вселенский шум. Хотя… Был и положительный эффект. По миру прокатилась волна демонстраций, требующая немедленного вывода войск.

Появилась куча посредников, ищущая выход на командиров групп, предлагая неплохие деньги, полный правовой иммунитет, если те сложат оружие.

Некоторые согласились… Получили хорошие посты… Потом кто-то был осужден за какие-то махинации. Для них было важны деньги, а не Родина. А предателей никто не любит. Ни свои, ни чужие.

Двое покончили жизнь самоубийством. Тоже своеобразный выбор. Их выбор.

В течении трех месяцев нам удалось договориться и скоординировать работу большинства групп сопротивления по всей стране. Уже было двенадцать бригад.

21 июня ровно в 4.00 по московскому времени, на Камчатке был уже час пополудни, мы в пятидесяти местах взорвали железнодорожное полотно на Транссибе, предварительно пропустив все пассажирские составы. Было атаковано и уничтожено пятьдесят патрулей фашистов. Взорвано около тысячи двухсот опор ЛЭП. Много чего еще мы натворили.

Судьба, она штука суровая. В этот день атаковали базу, на которой были натовцы и каратели из местных — "русские орлы". Благо, что подкоп вели месяц с территории заброшенной автобазы по соседству. Взвод просочился, и перебив охрану, позволил нам ворваться и уничтожить почти всех. Дробин отстреливался из своего красивого пистолета долго, пока патроны не кончились.

Его привели ко мне.

— Ну, что? Разговор не пошел впрок? — я смотрел ему в глаза, он смотрел в пол и молчал.

— Владимирович, какого хрена, ты с ним байки травишь? Уходить надо, а ты к нему в душу лезешь? Валим его, и уходим! — Миненко нервничал.

— На! — я бросил ему один патрон — Дл тебя. Шанс даю как в прошлый раз. Будь… — не повернулся у меня язык сказать "будь офицером". Не достоин он этого.

Тот трясущимися руками вставил патрон в патронник в свой красивый пистолет.

— Застрелись нежно! — Иван на всякий случай прицелился ему в голову из автомата.

Дробин вскинул пистолет, чтобы выстрелить в Ивана, но тот его опередил.

— Сука! Застрелиться по-человечески не может! — Иван с брезгливостью отряхивал с брюк части мозга, разлетевшиеся из головы. — Это ты, полковник виноват. Доиграешься со своим либерализмом великодушием. Врагов надо уничтожать, а не прощать! Сколько раз тебе говорить, полковник, что заповедь "Если тебя ударили по щеке — подставь другую!" претерпела небольшие, но существенные изменения! "Если тебя ударили по щеке — поставь другую, дождись когда противник замахнется вновь — поднырни под руку, ударом солнечное сплетение и подсечкой, свали его землю. И сломай ему шею."

— Не палач, я, Иван! Не палач.

— "Я не волшебник! Я только учусь!" — Иван передразнил меня фразой из "Золушки". — Я, значит, палач! Ладно! Пошли, полковник. — Иван сделал контрольный выстрел в голову Дробину — Уходим.

За дверями он крикнул всем:

— Контроль и уходим!

Раздались одиночные выстрелы. И через пятнадцать база запылала, мы ушли. Наш путь лежал в то место, откуда все началось — в часть. Весь этот вселенский шум был затеян ради одного — оттянуть силы противника из города, где стояла наша ракетная часть.

А она еще стояла. Наши источники постоянно сообщали, что американцы хоть и почти все контролировали, но часть по-прежнему несла боевое дежурство. И по-прежнему у нас там оставались те, с которыми мы служили. Хоть и командовали частью залетные рвачи, которые ни дня не служили в РВСН, а большей частью тёрлись в штабах, но тем и лучше. Им же главное нужна была видимость, что часть управлялась. Не все золото, что блестит.

В пределах трехсот километров от части не было сделано ни одного акта возмездия после нашего памятного налета на колонну. Много воды с тех пор утекло семь лет войны… А как будто все вчера. И майор — негр, и дед-разведчик. И почти все с кем начинали, погибли…Бывший спецназовец, в последствии бандит — был предан, уходил в лес, заманил на минное поле преследователей, был ранен, при попытке взять в плен, отстреливался до последнего патрона, потом двумя гранатами взорвал себя трех солдат противника.