Сергей Переслегин - Война на пороге (гильбертова пустыня)

Куда она дела кошелек — непонятно, возвратиться в квартиру — немыслимо, а везти за так, а не за любовь, никто не хотел, и девушка подмерзла. Наконец, великорукий бесформенный юнец подобрал ее, никакую и дрожащую, пригласил в приличный автомобиль, причем своими большими руками держал только баранку, а когда она стала что-то ему говорить кокетливо-вызывающее, включил музыку, при этом катал ее по всему городу, и когда она спросила, куда мы едем, ответил ухмыляясь: «Хороший вопрос, ты не сказала куда везти...» — «Рылеева семь!» — проговорила она четко. Около пяти утра они были, наконец, в центре... Такое впечатление, что сначала он возил ее в Парголово. Потом нарисовался этот хмырь у арки с рекомендациями... И это в пять утра... Потом не отвечал страховочный телефон отца, банка для мелочи у дверей сияла пустотой, окурки на ковре, казалось, валялись здесь с прошлого века. Сколько она простояла у окна, часа два, наверное. «Ну дела!» Гурия прописала себе сауну, солярий, бассейн и глубокий сон. Все было близко, пешком и оплачено на год.

Итак, наваждений подобного рода у нее не случалось с тех пор, как они с Белкой выкурили что-то покрепче марихуаны и до утра ползали по полу в поисках выхода на кухню. Настроение, мелко дрожа, потянулось вверх. Она вдруг поняла, что мужикам можно мешать в чем угодно, даже вмешаться в секс, но нельзя запретить им спасать или гробить цивилизацию. «Ну, я устрою вам, мальчики, Святой Грааль!

Только объявитесь». Звонок мобильника, мелодичный, как японский блюз, заставил ее вздрогнуть.

Игорь был сторонником Орденов. Партии новых и старых типов, пиаровские игры во влияние его занимали мало. Слою «консалтинг» вызывало у него оскомину, а Семен Дом- бровский ходил у него в друзьях. Игоря интересовали катализаторы в процессах власти, потому что он не был Игроком, но хотел им стать в ближайшее время. В это же ближайшее время он и собирался проесть ржавчину в системе управления и взять на себя некий узел. Диплом должен был завершить служение. До него оставалось полгода. Это было маятно. Заграницу он в своем ощущении жизни не выделял, и здесь в России себя дома особо не чувствовал. Кому-то выпало в империи родиться, так вот ему — нет. Наверное, придется жениться на этой Гурии и приблизить себя к Семье. Он собирался позвонить ей сегодня, послушать ее вопли и подъехать, — кажется, у нее здесь приличная квартира.

«Основание» с места не двигалось. Контекст тащил за собой все новые подробности и пока не прояснял ситуацию. Расследование обрело характер некой лавины и съедало больше времени, чем поиск важных катализаторов. Узнали они чертову кучу фактов, которые не складывались в пазл никакой аналитикой. Был ли Игорь внятным лидером компании — вряд ли, но сам чувствовал, что получит от горькой истины вокруг горстки американцев больше пользы, чем все члены этого шутовского Ордена. Швамбрания, да и только. Прошлый век неправильных отцов.

Игорь понимал, что копание в прошлом — паразитное занятие. Тем паче в чужом, тем паче — в чужих смертях. Но в будущее залезать себя способным не чувствовал и предпочитал найти старый клад и там решать, как употребить оный. В школе у него была кличка Алхимик, он завел ее сам и осторожно внедрил в класс. Португалец Куэльо посильно помог нему утвердить свой статус «просветленного юноши».

Мастеровые не знают ритуалов, поэтому с девчонкой так все и вышло. Пришел этот братец-оборванец и понеслось, он даже пытался поначалу включить ее в игру, куда там! Эта — слушает только шевеление своего маленького мизинчика. Кто

Сцле*. 1Елшл (]>е+им>и*нА

ее пригласил-то? Агнец, что-ли? Может, он на нее запал? То- то даже не вспомнил вчера. «К двадцати пяти тебе надоест пить, обкуривать девчонок и пробиваться к властному пирогу, у тебя будет полно сил и все они сгорят, потому что ты не знаешь куда ползешь», — говорил ему отчим Петя. Из-за отчима мать уехала в Самару, из-за отчима он перестал с ней общаться, из-за отчима у него, Игоря, осталась прекрасная квартира в Москве и поэтому он согласился на это последнее напутствие. И вот ведь, черт, помнил его, как сейчас. Двадцать пять ему исполнялось ровно через полгода. Ребята еще спали. ИгЬрь курил. Питер напоминал ему многие города Европы, но только из окна. Учеба в зарубежье примирила его с матерью, но вырезала два года из обучения в МГИМО. Теперь он был старшим в компании. Титула отца хватало не на все, и чем дальше отступал день его гибели, тем меньше вспоминали его соратники по кабинету. Нужно было жениться. Никаких других простых ходов не предвиделось. Хотелось сделать это с удовольствием. Игорь не был монахом, даже и отнюдь. Он был Игроком и метил в Проектанты. Вместо актов и антрактов он отмечал акторов и аттракторы, и одно из ответвлений последних хотел сделать своим, потом надуть его и «выйти в шведы». Игорь улыбался, на шведа он походил внешне. Мать его была на четверть немка, а в отце водились российские региональные черти всех мастей. Сын вышел высоким, русоволосым и многолобым. Иностранцы держали его за своего и удивлялись, что русский. «Нужно свозить ее в Париж!» — подумал Игорь, погулять, к тому же там у него были дела в Архиве, и неплохо бы заглянуть к Клер. Клер — единственная француженка, чье знание английского устраивало Игоря совершенно. Потом, их отношения были непостижимы, странны и остры, как покалывания кварца на мокрую кожу. Они не были любовниками. У них была разница в возрасте, цвете кожи и всех привычках. Игорь пережил Сорбонну только два месяца, но это время было отдано Клер. «В нашем поколении таких женщин нет», — подумал Игорь, но только она может ему помочь с этими дедами, которые по очереди нажали для себя смертельные кнопки и, похоже, знали, что делают, а вот он, Игорь, не знал. И это цепляло больше, чем остальное.