Николай Желунов - Закон о тюрьмах

Гай быстро оглянулся. За спиной сверкал зеленым паркетом коридор.

— Не советую бегать, — сказало Ягелло, — это не в ваших интересах. Сделайте, пожалуйста, четыре шага по направлению к моему столу.

После минутного раздумья Гай повиновался. Сердце его колотилось, как кролик в силке.

Это расплата. За все, что мы творили с Виком, и за то, что я сделал с ним потом.

— Что вам от меня надо? Где я?

— Сейчас вспомните. Все внимание вот сюда.

На пустом столе перед Ягелло лежал кусочек картона. Человечек в белом халате вытянул маленькую алебастровую руку с точеными ноготками и двумя пальцами перевернул его.

Фотография. Рыжеволосая маленькая женщина с темными кругами под глазами. У нее на руках — худенький мальчик лет четырех, он сосредоточенно смотрит куда-то в сторону. Уголки губ женщины опущены, под ними крошечные морщинки; в красивых карих глазах — предложение фотографу поскорее закончить и оставить ее, наконец, в покое. Так выглядят домохозяйки, случайно ставшие свидетелями убийства и попавшие под прицел телекамер.

В этих капризно поджатых губах, в водопаде апельсиновых волос на плечах, в отсутствующем взгляде мальчика Гай увидел нечто огромное, необъятное, какую-то позабытую Вселенную из прошлой жизни; в тот же миг словно чудовищный прожектор осветил его мозг. Внезапно Гай понял — все это время он носил в сердце тяжелый ледяной гвоздь, носил, не чувствуя его, и только сейчас этот гвоздь выпал.

Воздух вышел из его легких. Пол качнулся под ногами.

— Спокойно, спокойно, мой друг, — долетел издалека голос Ягелло.

Гая повело. Он вцепился рукой в какие-то ягелловы лианы. Мягкие, но сильные руки подхватили его и опустили на забытую у дверей койку.

— Ну же, ну же. — Подбадривало Ягелло, — неужели я ошибся в вас?

В ответ Гай перегнулся через край кровати, и с надрывным стоном извергнул на пол только что съеденный завтрак.

— Гай.

— Да…

— Выпейте воды… вот так, молодец…

— Спасибо.

— Вы все вспомнили?

— Как видите…

— Тем не менее, я обязан вам напомнить об одной вещи. Узнаете, этот документ?

Гай сжал трясущимися влажными пальцами протянутый листок.

ГЕНЕРАЛЬНАЯ РАСПИСКА

Сим я, Гай Маркус Каслер, 1992 года рождения, проживающий в Кельне, федеральная земля Северный Рейн — Вестфалия, находясь в трезвом уме и твердой памяти, подтверждаю свое согласие на прохождение двухмесячного курса интенсивного лечения в уголовной тюрьме «Шварцштайнен» города Кельн — в качестве альтернативного наказания за указанные магистрат-судьей Марией Энделе в приговоре по моему делу DRZ887/sb неоднократные случаи грубого обращения с моей бывшей женой Стефанией Клинсманн и моим сыном Томасом Каслером. Оплату государственной пошлины в размере 342,44 евро подтверждаю. Данная Генеральная расписка является также подтверждением моего отказа уплатить установленный судом штраф в размере 70 600 евро — по причине отсутствия у меня такой суммы. Претензий к порядку ведения следствия и судебного разбирательства не имею. От предложенного полиса государственного страхования жизни и здоровья отказываюсь.

Г.Каслер, 3 августа 2015 года, 10.20 а.м.

А ниже, крупный оттиск синими чернилами:

«Замена уплаты штрафа альтернативным наказанием утверждена. Уголовный комиссар округа Кенигсплатц — Гессен, майор Эрвин Хубер. Магистрат-судья Мария Энделе. 04 августа 2015 года, 09:35 а. м»

И в самом низу листа, размашистым почерком врача:

«Физические и психические противопоказания интенсивному лечению в уголовной тюрьме отсутствуют. Обер-психиатр кельнского медицинского центра Св. Урсулы Керстин Бекштайн. 04 августа 2015 года Р.Х., 11:58 а.м.»

— Теперь все будет хорошо, Гай. Вам вернут первую степень гражданских прав, без проблем получите работу… Представьте себе — все, кто там побывал, сначала реагируют как вы, но в итоге приходят в себя, и знаете, какая мысль помогает им начать путь к новой жизни? Они говорят себе: ну что же, это было ужасно, и я попал в тюрьму за скверные поступки, но все теперь позади. Эта страница перевернута. Пусть даже за ней остался значительный кусок жизни, однако лучшая часть еще ждёт за другим поворотом. Вы только не злитесь на меня, Гай, но я считаю — интенсивное лечение куда полезнее и гуманнее обыкновенного тюремного заключения. Человек — не робот, нельзя влезть отверткой к нему в голову (простите за грубую аналогию, конечно, никто давно уже не лазит в головы к роботам с отвертками), так вот — нельзя залезть в голову человеку и переделать там все так, чтобы он вдруг стал достойным членом демократического общества и прекратил причинять боль ближним. Но можно заставить его взглянуть на свои действия как бы со стороны.