Ильяс Найманов - Освобождение бессмертия

Следящий за монитором ноутбука, в одной из будок управления роботами, сидел с закрытыми глазами. Наушник из его уха выпал, он мерно и глубоко дышал. Товарищ сидящий рядом также пялился в свой экран, но и он был на полпути к Морфею. Другие операторы следящие за камерами дежуривших ПР762, на этом участке также боролись со сном. Возможно в этом была виновата общая духота и плохая вентиляция будки, возможно темные экраны, на которых часами ничего не происходило, возможно мерный шум двигателя и равномерное гудение аппаратуры, может быть изменения в погоде, может быть отсутствие офицера на своем посту вместе с остальными, который не в силах находиться в тесном замкнутом пространстве уже час как ушел в кабину к водителю, где достав из бардачка пузырек с водкой тихонько налил себе и рулящему за свое день рождение. Мало ли можно найти причин? Но если бы он сейчас вышел из машины и посмотрел метров на сто назад, он бы увидел, как несколько человекообразных силуэтов с корзинами идут опираясь на трости под ночным пасмурным небом в сторону трассы Р02.

Черные свечи колыхались, обозначая движение в тоннеле. Лука сидел на земле, а перерождающаяся Лилит на троне, завернутая в накидку. Ее перерождение проходило спокойно, без пробуждений и беспокойства. Единственное что беспокоило и в то же время радовало Луку, то, что вирус очевидно мутировал вместе с изменением его роли в организме носителя. Если раньше он заставлял подчиняться, и жестоко наказывал при любом ослушании, то теперь он превратился в помощника, не заставляя, но подсказывая. Очевидно этот быстро изменяющийся штамм уже в новой форме перешел на Лилит и теперь оставлял на ней совершенно другие отметины. Ее тело не покрылось пятнами, нет, но все сосуды и вены за исключением верхней части лица проступили с небывалой четкостью, темного, просвечивающего сквозь кожу цвета. Проявившиеся линии сосудов своим странным рисунком делали Лилит еще более красивой и мистически ужасной одновременно. Он считал удары ее сердца. Несколько раз сердце трепетало, словно боролось со сном, но не в силах преодолеть силу овладевающей телом колонии смирялось, продолжая мерно отбивать свое сдвоенное «тут-тук». Лука чувствовал, что процесс завершается, и было ли перерождение ужасно или нет, судить не ему. Для него Лилит останется навсегда первой и наверное единственной, той самой безумной и неудержимой, той которая отдала свое сердце, тело и душу ему, и что бы не случилось, он не уронит этот дар и не переступит через него. «Тук-тук»… без нее он лишь получеловек, а с ней он Бог, пусть совершенно не тот, который указан в книгах, не тот которому поклонялись они и одного из которых положили в мавзолей, но другой, имя которого нарисовано черной краской на стенах этой шахты. «Тук-тук»… и если так расположила дороги воля вселенной, то он не имеет ничего против. «Тук-тук»… кто он такой, чтобы перечить стольким поленьям из человеческих судеб, сожженным вдоль дороги по которой он идет? «Тук… — тук»… последние удары человеческого сердца.

Лука встал, взял колокольчик, ждавший своего часа на подлокотнике трона и позвонил. Мелодичный звук содрогнул пространство и, зловещим эхом из темноты, донесся до ожидающих. Лука всем существом почувствовал волнение и оживление там дальше по коридору. Скорее ощутил душой чем своими способностями волнения множества человеческих сердец, топот множества ног, испуганных и обрадованных одновременно, спешащих на звон и не верящих в него. То что он увидел было выше его ожиданий. Конечно, когда Лилит попросила разрешение на то, чтобы ее братья присутствовали он не мог отказать, но сейчас появление двух длинных колонн людей со свечами, в черных накидках, с глубокими капюшонами было неожиданно. Вошедшие, все молодые люди до двадцати лет, наверное только единицы быть чуть старше остановились, встав полукругом в нескольких метрах от трона. Лука хотел предупредить их, чтобы они отошли, но решив что не будет вмешиваться без надобности молча наблюдал, стоя в стороне. Лилит уже открывала глаза. Перерожденная и свободная. Он видел, как ее красное угасающее и бледнеющее свечение человеческой жизни исчезло и осталось только серое, и теперь она, плохо понимая что происходит, силилась подняться и встать. Слабость ее тела была очевидна, но Лука не вмешивался. Он знал что она встанет. Все перерожденные находили в себе силы встать и пройти несколько метров. Лилит наконец оперлась руками в подлокотники и встала. Накидка осталась на троне, а она стояла не понимая своей наготы, покачиваясь от слабости и голода. Мелкая дрожь пробежала по ее телу, сплошь исчерченному четкими, как будто черными, линиями вен, которые образовывали рисунки рек и сеть узоров, причудливо втекающими и вытекающими из татуировок. Феникс теперь имел другой образ. Разбитый рисунок словно ожил, неся черепа в лапах над пустыней. Секунду в ее глазах был немой вопрос, но всего лишь секунду. Она посмотрела на Ворона, явно узнав его и тот громко сказал: