Роман Глушков - Грань бездны

Кабальеро, выпустивший по нам карабинную обойму, палил не наугад. Захватчики поняли, с какой целью мы вломились в Четвертый корпус, и вознамерились нам помешать. Изначально стрельба велась по крановщикам – простейший способ задержать погрузку. Но в суматохе битвы стрелок ошибся с прицелом, послал пули ниже – в контейнерный бок – и учинил то, на что явно не рассчитывал: перебил один из тросов.

Казалось бы, не слишком значительная неприятность на фоне всего того, что здесь творилось. Но она повлекла за собой целый каскад непредвиденных событий, определивших в итоге участь «Инфинито» и всех, кто на ней находился.

От метафламма как такового никто не пострадал. Но из-за обрыва троса контейнер резко перекосился, после чего остальные стропы взялись рваться уже одна за другой. Я с ужасом наблюдал, как двенадцатитонный ящик раскачивается над бронекатом под оглушительные щелчки лопающихся тросов, и осознавал, что его неизбежное падение – вопрос ближайших секунд. И что потом наша судьба будет зависеть лишь от прочности корпуса этого инопланетного артефакта.

И все-таки первым на палубу упал не он, а спускавшие его табуиты. Обрывок одного из тросов взвился вверх, описал в воздухе полукруг, хлестанул по балке, на которой расположились люди, и смел с нее их всех.

Супремо-селадор, которому не повезло угодить под удар первым, погиб мгновенно: он сидел на корточках, и стальная плеть снесла ему голову. Второй крановщик – им также оказался спутник Тамбурини-старшего – заработал мощнейший удар поперек поясницы и был практически переломлен пополам, словно мягкая тряпичная кукла. Сам гранд-селадор в этот момент как раз поддевал ломом лебедочный барабан, и потому сначала трос шибанул по лому, а уже потом достал до человека. Его инструмент сыграл роль защитной прокладки и не позволил генералу капитула лишиться ноги. Что, впрочем, все равно его не спасло. Сила, с какой трос выбил у него из рук лом и припечатал его к генеральскому телу, была по-прежнему сокрушительной. Тамбурини-старший слетел с крана вместе с изувеченными телами собратьев и грохнулся на палубу в пяти шагах от споткнувшегося, но уже встающего на ноги сына.

…Которому, однако, вновь пришлось упасть. Не успел он обрести равновесие, как на «Гольфстрим» обрушился сорвавшийся с последнего троса контейнер.

Низвержение на нас этой махины можно было по праву назвать судьбоносным. Случались, бывало, в моей шкиперской практике неприятности с крупногабаритным грузом, но подобные – ни разу. Раскачавшись перед падением, иностальной куб повернулся в полете одной из своих вершин вниз, да так и врезался ею в носовую палубу. Она подпрыгнула у меня под ногами, а гром от удара разнесся такой, что он перекрыл собой шум битвы. Истребитель содрогнулся, и мне, чтобы не упасть, пришлось ухватиться за борт. И когда встряска прекратилась, марсианский артефакт, пробив корпус бронеката подобно молоту-чекану, вонзился в палубу примерно на треть и торчал из нее, словно обелиск.

Я замер, боясь даже пошевелиться. Что мы увидим и почувствуем в тот миг, когда вырвавшаяся из контейнера свирепая энергия распылит окрест него на атомы все живое и неживое?..

Но секунды тикали, а я все стоял и паниковал, хотя, казалось бы, не должен был уже ни о чем думать и вообще существовать.

Неужто пронесло и контейнер таки не раскололся? Или все же треснул, но «черная грязь» еще не вступила в контакт с иносталью и наше распыление просто отсрочилось на минуту-другую? Ладно, поживем – увидим. Если, конечно, нас не прикончат раньше этого эпохального события.

Я бросился было к распластавшемуся у мачты телу гранд-селадора, но стоило мне глянуть вверх, как я опять застыл на месте, пораженный очередным грандиозным явлением.

Сорвавшийся с крана груз серьезно повредил нам палубу, но еще больший урон он нанес тому, к чему даже не прикоснулся, – куполу. Едва стихло эхо этого удара, как оно сменилось другим грохотом, раздавшимся буквально отовсюду. Сотрясение истребителя не прошло бесследно для и так рассыпающейся на осколки полусферы. Все новые и новые трещины пробегали по ней, хотя никто больше не обстреливал ее метафламмом и не таранил бронекатами. Замедлившийся было после нашего вторжения процесс ее разрушения ширился и ускорялся лавинообразным манером. Если прежде купол обваливался лишь по краям бреши, то теперь во всех его секторах из него выпадали целые фрагменты. И чем дальше, тем скорый конец стеклянной крыши Четвертого корпуса становился все очевиднее.