Андрей Ерпылев - Выход силой

– Здесь каждый день – праздник. Не для всех, конечно. Это Новый Вавилон.

– Ты же говорил – Черкизон.

– Черкизон. Вавилон. Вечный город. Неуничтожимый. Говорят, еще до Катастрофы пытались его стереть с лица земли – впустую. Черкизон как опухоль. Сколько ни режь, только сильнее растет. Под землю закопался, в подвалы, в метро, и жив-здоров. Конец Света пережил. Нас с тобой переживет.

– А что тут? – обалдело оглядываясь вокруг, спросил Князев.

– Этот муравейник, – проводник кивнул в сторону выхода. – Один огромный базар. Купить и продать можно все. И себя самого.

– Как это? – недоуменно покосился на него Игорь.

– Здесь самый большой вербовочный пункт во всем метро. Наняться можно куда угодно. Если что-нибудь умеешь, конечно. Хоть разнорабочим в Ганзу, хоть наемным солдатом в какую-нибудь ватагу. Если есть наклонности, – Охотник сощурился под кукольной маской, – и проституткой.

– Это же женщины! – отмахнулся Князев.

– Не только, – равнодушно ответил проводник. – Это все, кого заказывают.

Игорь зло махнул на него рукой. Во рту пересохло.

– Я не предлагаю, – спокойно отозвался Охотник. – Сам решишь, что тебе делать, кому себя продать, и по какой цене. Так нормально. Люди себя всегда продают и покупают. Вопрос только в цене. Проси больше. Где твои документы?

– Что? – опешил Князев.

Удостоверений личности в Первомайской республике не было. Да и зачем они нужны на острове посреди необитаемого океана, когда всех сограждан и без бумажки знаешь в лицо.

– Без документов в метро нельзя. У каждой станции свой патруль, всем нужны документы. Хорошо, если просто взятку примут. Но могут убить за то, что бумажки нет. Люди так делают.

– И что мне?..

– На Черкизоне паспорт не нужен. На Черкизоне нужны оружие и деньги. Наглость нужна тут. Мозги. Тот, кто не может за себя постоять, тут дня не протянет.

– Я могу, – Игорь рефлекторно схватил рукоять шпаги.

– Но если дальше пойдешь, – предупредил его проводник, – без паспорта никуда. Нужно обязательно, чтобы было лицо на картинке, и чтобы на твое лицо было похоже.

– Как же ты тогда… – Игорь поперхнулся, сбился, но все же закончил. – Как же ты тогда без лица живешь?

– У меня есть свое лицо, – создание перешло на недоброе шипение. – Но я ношу поверх него то, которого люди не испугаются. Люди убивают непохожих быстрее, чем те успевают объяснить, что не собирались воевать. Люди так делают.

– Извини, я…

– Здесь есть места, где делают поддельные документы, – проводник перескочил на другую тему. Но в Ганзу с таким нельзя.

– А с оружием разве тут можно ходить? У нас вот…

– Можно. Необходимо. Здесь закон туннелей. Стреляй первым, иначе умрешь. Заряди свое оружие. Патроны – деньги.

– Знаю, – кивнул Игорь. – У нас тоже так.

Патроны ценились и у них в Первомайской республике. Только хождение их было категорически запрещено, как и «нелегальное обращение холодного и огнестрельного оружия». Но черный рынок такие запреты никогда не смущали: патроны продавались и обменивались на самые разные товары. В том числе и на патроны другого калибра и к другим видам оружия.

– Я выполнил свою работу, – проводник нацелился на Князева вертикальными зрачками. – Заплати мне.

– Я думал, ты по дружбе, – кисло улыбнулся Игорь.

– У меня с людьми дружбы быть не может, – равнодушно произнесло существо. – Только сделки.

– Сколько?

– Сорок.

Торговаться Игорь не стал. Надо уметь быть благодарным. В конце концов, для его проводника было бы куда проще проткнуть обессиленному солдату горло там, на Партизанской, и обобрать тело. Были у него какие-то свои принципы. И если перед Князевым стоял не человек, то и не зверь, точно. Желтые глаза горели ровным огнем. Розовая кукольная маска улыбалась приторно. Черт знает, что у него на уме.

Странно, конечно, но это невозможное создание было для него сейчас самым близким существом. Лариска и Антон, казалось, остались в каком-то другом мире. Да так оно, в общем, и было.

– Спасибо, – Игорь протянул проводнику руку. – Спасибо за помощь.

– Знаешь, – произнес вдруг Охотник. – Некоторое время назад тут проводили человека… Чем-то похожего на тебя.

– Куда его вели? – вскинулся Игорь.

– На Черкизон, – Охотник сделал шаг назад и растворился в толчее.

Сказать, что Черкизон ошеломил непривычного к таким местам паренька, значило не сказать ничего. Черкизон просто убил его. Растоптал. По меньшей мере, три чувства из пяти сразу же были травмированы: слух, зрение и обоняние. Осязанию и вкусу пока повезло, но чувствовалось – временно…