Андрей Посняков - Князь-меч [СИ]

Девчонка вздрогнула и понизила голос до шепота. Ничего не боялась разбойница, а вот болота Маточкин Мох, трясины этой гнилой – побаивалась. Впрочем, не столько самого болота, сколько тех, кто в этой трясине жил. Кикимор всяких, водяных, леших.

– Полоцк – немаленький град, – с молчаливого разрешения князя вставил свой голос тиун. – Торжище там большое. Торгуют и людьми.

Довмонт вскинул глаза:

– Людокрады?

– Они, князь.

Да, скорее всего, именно так и обстояло дело. Шайка людокрадов прихватила столь нужного для расследования парнишку… наверняка и не его одного. Прихватили и теперь вели через болото – в Полоцк. Верно, какие-то свои тайные тропинки да гати ведали.

Все так… Все логично… И все же…

Все же терзали Довмонта какие-то смутные подозрения насчет своих кровных врагов – выходцев из языческой Литвы. Войшелк, верховный князь всех литовских земель, конечно же, христианин, и не такой обманчивый, каким был его отец Миндовг, с легкостью необыкновенной переходивший из язычества в католичество и обратно. Войшелк – христианин. Но помощники-то его, воеводы – закоренелые язычники, если и принявшие христианскую веру, то лишь для отвода глаз да вида. Наряду с Иисусом Христом почитали и Дьяваса, и Пикуолиса, и еще чертову уйму богов и божков, каждому из которых приносились жертвы… и часто – кровавые, человеческие.

Литовцы… Или все-таки – людокрады? Что тут литовцам делать? Им во Псков надо – Довмонта-князя извести, а не тут, по болотам ошиваться. Хотя… та девочка, скоморошница… какие-то чужие парни кинули ей янтарное ожерелье! Просто так… за песню, очень похожую на древнее литовское заклинание.

– Я бы не стала туда идти, – поглядывая на тропинку, Рогнеда опасливо попятилась. – Там – жуткая земля. И жуткие боги. Знаешь, князь, какие стоны раздаются там ночами? О, их никто не слышит. Только мы. Иногда мне кажется, что это болото – прямая дорога в Нифльсгейм, мир вечного мрака, ледяной мир полуживых мертвецов! Именно там злобный дракон Нидхотт терзает свои жертвы. Он пожирает их медленно, чтобы…

– Не думаю, чтоб на болоте жил дракон, – перебил князь. – Скорее, там люди. Поможешь мне их поймать? Они ведь и твои враги тоже. Какие-то там чужаки шастают по твоей земле… Я бы не потерпел!

– Я не боюсь никого из людей! Ты знаешь.

– А с драконом я как-нибудь справлюсь. И с лешими-водяными – тоже.

Вообще-то Довмонт мог пойти и один, только лишь со своими верными спутниками. Недалеко. Пробираться болотами до самого Полоцка или Литвы он вовсе не собирался – на то имелись куда более удобные дорожки-пути. Здесь же, в трясине, называемой Маточкин Мох, у людокрадов, скорее всего, имелось убежище, где они прятали свой товар – украденных молодых дев, отроков. Прятали, а потом гнали тайными тропами на продажу. Преследуя похитителей людей, князь мог решить сразу две задачи: выследить людокрадов и отыскать ключик к зловещему убийству отроков – Кольшу. С чужой шайкой наверняка могла бы управиться Рогнеда – для того она и была сейчас нужна. Довмонт намеревался цинично использовать разбойницу в своих целях, а та вдруг на полном серьезе испугалась каких-то там сказочных драконов! И это – знаменитая атаманша, не боявшаяся ни смерти, ни крови, ни пыток.

– Ты видишь мой меч, – посматривая на тропинку, уговаривал князь. – Он выкован на острове Готланде. А ты знаешь, тамошние кузнецы испокон веков считались колдунами. Значит, и меч этот – волшебный. Кстати, я давно думал, что бы тебе подарить? Кольца и всякие там ожерелья-браслеты – как-то слишком убого.

– Ты! Хочешь!! Подарить!! Мне!! Меч!!!

Подпрыгнув на месте, девчонка едва не свалилась в кусты. Да свалилась бы, кабы Довмонт не поддержал, не подхватил под руку. Сказать, что юная разбойница была поражена до глубины души, значило ничего не сказать. Еще бы…

Меч! Не только весьма дорогостоящая вещь, но и сакральный символ. Подарить клинок означало выказать одариваемому самую высшую степень своего расположения, родичем признать.

Насчет Рогнеды князь именно такое и придумал… еще раньше, да все как-то не было случая, все как-то забывал. Да и меч, преподнесенный князю псковскими оружейниками, был действительно очень хорош. Конечно, не на Готланде выкован, но ничуть не хуже готландского.

– Ну, так ты дашь мне своих людишек? Некоторые, верно, знают это чертово болото. Вот, чувствую, где-то недалеко должен быть схрон.

Напрасно псковская надежа и опора (надежа и опора – без всяких кавычек, это и в самом деле было так) полагал, что юная атаманша его внимательно слушает. Какое там! Взбалмошная девчонка не отрываясь смотрела на меч, широко распахнутые очи ее сверкали, словно два изумруда.