Дмитрий Виконтов - Родиться в Вифлееме [СИ]

Весь корабля содрогнулся, покачнулся, застонали переборки, перекрытия палуб. Помещение внезапно закружилось перед глазами Вещуньи — и не сразу до нее дошло, что отброшенная страшным ударом она летит через весь узел к ожидающей пассажиров кабине подъемника. Необычная тишина наступила — и вновь ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять: не звуки исчезли, и не микрофоны сьютера вышли из строя, а она сама едва не оглохла от грохота невероятной мощи.

Свет успел погаснуть, вспыхнуть, снова погаснуть пока она летела к створкам подъемника. Перекрытие под ногами выгнуло дугой, с яростным воем лопнуло с треть осветительных панелей. Девушку ударило об закрытую кабину, едва не выбив дух, и в этот самый момент стена вокруг дверей на первую палубу смялась, выгнулась, трескаясь и раскалываясь; сами двери с ужасающей легкостью сложились гармошкой — и точно от пинка великана их выбило в помещение транспортного узла.

А следом хлынул огонь.

Со стороны это даже выглядело… скучно.

Секция ангаров поднималась относительно медленно — метры в секунду для космоса не скорость. Но масса, помноженная на эти метры, преобразовывалась в совсем не относительную мощь.

В последние мгновения перед ударом секция, попав под влияние гравитационной установки «Молоха», почти незаметно начала вибрировать, качнувшись из стороны в сторону. Ни одному инженеру и в страшном сне не могло привидеться такое «возвращение» сброшенной секции, а потому никто и никогда не оборудовал корабли чем-то, что могло стабилизировать вибрацию.

Секция ударила «Молох» с незначительным смещением, пару метров от пазов и фиксирующих захватов. Беззвучно для стороннего наблюдателя, неторопливо и величаво.

Сила удара оказалась настолько велика, что закрепившиеся на внутренней броне «Молоха» космолеты буквально растерло в пыль, вдавливая, вминая в разрушающуюся под ними поверхность. По всей «арке» пробежала мимолетная судорога, секция ангаров немного скользнула в сторону, выбросив в пространство каскад почти мгновенно погасших искр. Броневые пластины над первой и второй палубами смялись, где-то треснули, где-то вспучились; сам «Молох» после удара сменил ориентацию в пространстве, начав неторопливо поворачиваться в вертикальной плоскости.

Так все выглядело снаружи.

Внутри же скучным не выглядело ничего.

Черныш так и не успел понять, что же происходит. Но дурнота, звон в ушах, то неожиданно тяжелеющее, то становящееся почти невесомым тело — этого хватило, чтобы отключить гравитатор на поясе: когда начинаются шутки с гравитационной установкой лучше обойтись без них. Еще он успел крикнуть Киборгу и Тихоне, чтобы они отключали свои гравитаторы, но выполнить приказ они не успели.

Звук был похож на тресканье скорлупы яйца — но усиленное в миллионы раз. Пускай микрофоны сьютеров не в полной мере передали страшный грохот, но и того, что они услышали, хватило, чтобы барабанные перепонки чуть не лопнули.

Людей бросило вверх, как тряпичных кукол. Черныш в миг краткого полета к перекрытию над головой видел, как ходуном ходит весь коридор, как лопается и рвется металл, будто обветшалая ткань, как корежатся стены, искрят оборванные кабели, мелким крошевом рассыпающиеся выбитые из стен кристалаты.

Потом их ударило об перекрытие, и желание смотреть куда-либо мигом пропало из Черныша. Под лопаткой лопнул шар боли, хрустнул шлем за затылком — благо еще амортизаторы не позволили голове как следует приложиться об металл. Как мячики они отскочили от потолка коридора — и в этот миг на первой и второй палубе вернулась нормальная гравитация.

Острая боль пронзила руку Черныша, одновременно с треском в запястье — он не успел сгруппироваться и очень неудачно упал. Но это были цветочки, по сравнению с Тихоней и Киборгом, которых швырнуло об лопающийся на глазах настил палубы почти с два раза большей силой.

Жалобно и коротко вскрикнула Тихоня, захрипел Киборг — Черныш даже сквозь рокочущий рев откуда-то снизу, звон и скрежет вообще отовсюду, услышал звук ломающихся костей. Превозмогая простреливающую руку боль, Черныш приподнялся и посмотрел на напарников: посреди разбросанных контейнеров скорчилась Тихоня, а над ней рейкеры поднимались над покосившимися щитами; Киборг неподвижно лежал в полуметре от нее со странно вывернутой левой рукой: он тоже упал не самым лучшим образом. Имплантат оказался прочнее человеческих костей, но Черныш не удивился бы, если его вообще вырвало из сустава — таким сильным был удар. И, точно этого мало, ногой Киборг напоролся на зазубренный край распоротого настила, и теперь темная струйка стекала сперва по ткани сьютера, затем и по ставшему на дыбы металлу в трещину.