Дмитрий Виконтов - Родиться в Вифлееме [СИ]

Свет стал еще ярче, накрыл ее, заполнил ее разум.

Убрал боль, убрал страх. Успокоил и утешил.

И вместе с ним свеча погасла.

«ОСНОВНОЙ БОЕЗАПАС ИЗРАСХОДОВАН! ЗАМЕНИТЬ ОБОЙМУ! ОСНОВНОЙ БОЕЗАПАС ИЗРАСХОДОВАН! ЗАМЕНИТЬ ОБОЙМУ!..» — надпись визора вспыхивала и гасла перед тяжело дышащей девушкой. В контрольном зале еще металось эхо шестидесяти выпущенных практически в упор выстрелом, металлического грохота, с которым стену покрывали дырки и трещины.

Опустевшая обойма, выпавшая их «Бури» в последний раз перевернулась через ребро, покачалась в неустойчивом равновесии и плашмя упала.

Гудение реек смолкло, когда она отпустила гашетку, чувствуя, как уходит липкое ощущение чего-то невообразимо жуткого и чуждого , менее минуты тому подступившее к ней.

— Вещунья!!! — оглушительно рявкнул обозленный Везунчик — только теперь она поняла, что это не первый раз, когда он пытается дозваться до нее. — Черт, ты меня слышишь?!

Она вздрогнула, окончательно вырываясь из оцепенения, охватившего ее, едва последний «шип» покинул разгонную камеру «Бури». Сорвала с пояса обойму, отступив под прикрытие платформы с пультом — хотя на участке стены перед ней почти не осталось крупных фрагментов черно-зеркального покрытия.

— Вещунья!.. — Жеска оббежала ограждение голограммы, ища врага — и не находя ничего стоящего внимания. — Что случ…

— Тихо! — теперь она крикнула, вгоняя обойму в гнездо рейкера. Зря, конечно, — глупо так срываться, но еще более глупо сейчас терять время. Подняла руку и повторила:

— Тихо… тихо…

Они подчинились, чутко вслушиваясь в наступившую тишину. Потрескивала голограмма, чуть слышно скрипели сорванные ударами «шипов» пласты краски — в остальном же люди слышали только биение собственных сердец.

Вещунья медленно, замирая и прислушиваясь на каждом шаге, вышла из-за платформы. Готовая в любой момент открыть огонь, наклонилась, дотронулась рейками «Бури» до самого большого черного треугольного куска покрытия, похожего на акулий зуб. Подтянула ближе и осторожно приподняла за край, с легким трепетом всмотрелась…

Ничего.

Мутное, едва различимое отражение, словно отгороженное потоком текучей черной воды — она с отвращением отшвырнула эту мерзость в сторону и выпрямилась. Ничего нет… и все же Вещунья не нашла в себе достаточно уверенности, чтобы повернуться к расстрелянной стене спиной — попятилась, отходя к ограждению.

— В кого ты стреляла? — Везунчик говорил спокойнее, убедившись, что с ней все в порядке. Жеска по другую сторону голограммы тяжело дышала, держа под прицелом выход из зала. — Что случилось?

— Не знаю, — по меньшей мере, голос не дрожал, когда она ответила. — Я что-то… что-то увидела.

— Увидела? Где?

— В отражении… там, — она показала на стену. — Я пыталась связаться с Чернышем…

Вещунья остановилась, не договорив. Что-то было не так. Что-то было неправильно, теребило ее, тревожило. Не размолотые «шипами» пласталевые лохмотья, не пропавшая связь. Что-то здесь, в этом зале…

Вещунья через плечо посмотрела на Везунчика: пилот не сводил «Бури» с усеянной пробоинами стены — в звене привыкли доверять друг другу, интуиции коллег. Иногда даже больше чем приборам — и раз Вещунья сказала, что она там что-то увидела, Везунчик считал это «там» основной угрозой. Потом повернулась к Жеске — и ей будто за шиворот засыпали горсть свежевыпавшего снега.

— Жеска… — сдавленно прошептала Вещунья, стискивая мертвой хваткой рейкер. — Где Мурена?

Жеска сначала недоуменно смотрела на нее, затем бросила вокруг быстрый взгляд. Вскочила на ноги, озираясь, пытаясь в пустом зале найти пропавшую подругу. С другой стороны голограммы тем же занимался Везунчик — и с тем же результатом.

— Она бежала за мной… — девушка осеклась. — Она была в этой столовой, когда мы услышали выстрелы… она должна была…

Будто по команде они сорвались к коридору: Вещунья впереди, Жеска и Везунчик следом.

— Мурена! — Вещунья послала запрос на коммуникатор, одновременно открывая общий канал. Не успев пробежать и полпути, она получила ответ: два контакта в пределах досягаемости коммуникатора. Кодовые идентификаторы и клички Везунчика с Жеской горели перед глазами — контакта Мурены не было.

— Мурена, отвечай! — холодея от предчувствия беды, она остановилась перед изгибом коридора, быстро глянула дальше — и метнулась к противоположной стене, держа маркер прицела на открытой двери столовой. И первое, что увидела — безвольно откинувшуюся на щель, в которой скользила дверь, раскрытую ладонью вверх руку Мурены.