Дмитрий Силлов - Кровь охотника

Грогги занес страшную лапу, собираясь раздавить меня, как комара. Но я оказался немного быстрее, оказав ему небольшую услугу. Ухватившись за рукоять ножа, я выдернул его из глазницы. Тварь вздрогнула — все-таки это больно, когда без наркоза вытаскивают стальную занозу из чувствительного места. И замахнулась снова…

Особых повреждений в глазу не было, так, небольшая и стремительно затягивающаяся рана. В которую я успел, сняв предохранитель, вставить рукоять перевернутого ножа и нажать на спуск.

Бесшумный выстрел разнес глазное яблоко чудовища, обдав мое лицо белесой слизью. За мгновение до удара, который расплющил бы меня словно таракана, я успел отпустить сокращающиеся щупальца, надеясь упасть на землю и как-нибудь продолжить атаку.

Но я недооценил Старшего Брата.

Возможно, выстрел комбинированной пулей в глаз убил бы на месте вампира рангом попроще. Но Большой Грогги был слишком старым и потому живучим кровососом.

И на редкость проворным.

Меня он подхватил за мгновение до того, как подошвы моих берцев коснулись земли. Один из костяных клинков глубоко вспорол мне кожу на ребрах. Случайно ли? Может, и нет. В своей истинной ипостаси Грогги был более ловок, нежели в человечьем облике. Интересно, а его вообще можно убить?

Насадив меня на коготь, словно редкую муху, Грогги медленно поднес меня к пучку шевелящихся щупалец.

На меня мутно смотрел единственный глаз. На месте второго зияла жуткая рана, в которой что-то пульсировало. Из развороченной глазницы, пачкая щупальца, текла кровь вперемешку с остатками глаза, но, похоже, Грогги это нисколько не волновало. Оттуда, изнутри черепа, уже пёрло что-то, обещающее стать новым глазом.

Верхние щупальца приподнялись, открыв ротовое отверстие с двумя длинными клыками, торчащими из верхней челюсти. Мне показалось, что безгубая пасть чудовища скривилась в презрительной ухмылке.

— Т-ы ра-зо-чаро-вал ме-ня, О-хх-отник, — прошипело чудовище, обдав меня смрадом чужой разлагающейся крови, перемешанным с запахом собственной, не менее вонючей. Щупальца приближались… Вот они прошлись по моему лицу, коснулись рваной дыры в форме, вокруг которой расползалось темно-красное пятно, вползли в прореху…

Я ждал, внутренне усмехаясь, когда же Грогги подтянет меня настолько близко, чтобы я мог без помех выплеснуть из своих рук лед и пламя, в сочетании которых рождается Меч Войны, и гарантированно воткнуть его в пасть современного Ктулху, прежде чем ошейник отрежет мне голову.

А щупальца продолжали исследовать пищу… Вот одно из них, чмокнув присоской, захватило материю на плече — и резко рвануло ее книзу. Послышался треск, оторванный рукав упал на землю.

«Как банан очищает», — подумал я.

Странно, я был абсолютно спокоен. Я просто терпеливо ждал, когда Грогги надоест растягивать удовольствие, и он наконец начнет меня есть. И очень надеялся, что к тому времени не потеряю сознание от страшной боли в боку.

Щупальца тем временем продолжали исследовательскую работу. Окровавленный отросток скользнул по моему обнажившемуся плечу и начал медленно двигаться по внутренней части руки, по-видимому отыскивая вену. Похоже, памятуя прежний опыт, Грогги решил не рисковать и выкачать из меня кровь на расстоянии.

«Хрен тебе!»

Что ж, остается надеяться, что без щупалец тварь все-таки сдохнет. На один удар меня точно хватит. Отсечь щупальца, и, может, повезет — когда буду падать вниз, еще и до вампирьего сердца достать успею.

Я закусил губу, чувствуя, как синхронно вибрируют мои предплечья. Но за мгновение до того, как я подал мысленную команду, мою правую руку ожгло невыносимой болью, словно по ней полоснули огненным кнутом.

«Кислота из щупальца Грогги?» — мелькнула мысль.

Я ошибся…

Измазанный кровищей придаток пасти Старшего Брата прошелся по моему правому предплечью, оставив на нем красно-гнойный след — моя кровь, смешанная с кровью моего врага. При этом татуировка, о которой я под грузом событий и думать забыл, оказалась изрядно испачканной.

И татуировке это не понравилось… А может, наоборот — захотелось большего.

Черный ободок, дважды обвивший мою руку, внезапно сместился у меня под кожей, вызвав всплеск той самой боли. И вдруг неожиданно прорвал ее у запястья.

Из-под полуоторванного лоскута кожи на меня глянули глаза-бусинки и улыбка-смайл. Которая в следующее мгновение превратилась в черную, зубастую дыру, вдвое превышающую диаметром тело пиявки Газира.