Дмитрий Казаков - Идеальное отражение

— Нет, — герр Рудольф покачал головой. — Но мы хотели бы знать, что вам здесь нужно.

— Хотим подождать одного типа. — Тут я улыбнулся как можно злобнее. — Рядом с тамбуром. Чтобы, когда он появится, слегка с ним потолковать. С помощью вот таких аргументов.

И я выразительно похлопал по стволу ИПП.

Мой собеседник на некоторое время задумался, должно быть, запрашивал через М-фон инструкции, а потом ответил, выговаривая слова медленно и пафосно, точно глашатай, читающий королевский указ:

— Вам позволено находиться здесь столько, сколько вам будет угодно.

— Спасибо, — сказал я. — Мы будем тише воды, ниже травы.

Герр Рудольф кивнул, щёлкнуло опустившееся забрало, пятеро егерей развернулись и зашагали обратно в ту сторону, откуда пришли. Ну а я перевёл дух и поспешно нацепил маску обратно — нечего без необходимости дышать радиоактивной атмосферой Академзоны.

Для ожидания мы выбрали холм из развалин, расположенный к западу от того, на котором вращался вихрь: с одной стороны — всё как на ладони, виден и тамбур, и окрестности, и уходящая на север М52, с другой — не прямо под боком у нервных товарищей из «Ковчега», вновь засевших в универмаге, а с третьей — не на траектории движения собиравшихся вокруг ИЯФ чугунков.

Кстати, биомехи не заставили себя ждать, едва герр Рудольф добрался до своих, как егерям пришлось разбираться с отрядом ботов.

— Десять… двенадцать… пятнадцать! — сосчитал я кинувшихся в атаку железных тварей.

— Откуда только они берутся, — философски заметил Синдбад. — Неужто и правда их производят в Узле?

— Сказки это, — я фыркнул, а затем одобрительно кивнул, когда егеря пустили в ход генераторы ЭМИ. — Я готов поверить в то, что сам видел, в то, что могу пощупать руками. А Узел… ты его видел? Трогал?

— Вспомни апостола Фому… — начал Колючий, собравшийся, похоже, обрушить на наши бедные уши и головы очередную проповедь на тему «правильной веры». Но неожиданно сбился, побледнел, и выдавил: — Ой!

Глянув в сторону входа в гипертоннель, я понял, что случилось: на склоне холма одна за другой возникли пять фигур, и все они были с «мегерами», в чёрной броне, и на рукавах у них горели оранжевые кресты.

— Праведники… — сказал Синдбад. — По твою душу, Колючий?

Судя по тому, как спокойно действовали выкормыши Дьякона, бойцов «Ковчега» они не опасались.

— Не-не зн-наю, — ответил мальчишка.

Егеря, давшие нам разрешение находиться тут, не станут помогать праведникам в охоте на бывшего единоверца, но и не будут мешать ловить «Антихриста». Они только посмотрят, как Лис и два его спутника попытаются устоять в схватке с бойцами из Соснового Бора, и уберут трупы, если таковые останутся.

— Или по мою, — заметил я.

Но мордовороты в чёрной броне, оправившись после перехода, не обратили на нас ни малейшего внимания. Выстроившись в боевой порядок, они зашагали на север, в сторону Новосибирска, где недавно видели «меня».

Или кто-то слил Дьякону информацию о том, где сейчас находится Лис, или у праведников есть тут ещё какие-то дела.

— Кого ждать дальше? — осведомился Синдбад, позевывая. — Брата Рихарда с узловиками?

— Ну, это вряд ли, — пробормотал я.

У Ордена, конечно, в Новосибирске есть и приор, и некоторое количество бойцов, но всё равно они тут тихие и стараются особенно не высовываться, чтобы не обострять отношений с «Ковчегом».

А появление группы рыцарей, да ещё со столь заметной шишкой во главе — это серьёзный повод для обострения.

— Фу, не заметили… — Колючий наконец отошёл от шока, вызванного появлением бывших соратников. — Так если вспомнить апостола Фому, что усомнился в истинности воскрешения Господа нашего…

— Охолони, малый, — дружелюбно посоветовал я. — Можешь даже поспать, только не проповедуй.

Мне достался довольно гневный взгляд, но на подобные вещи я с детства привык не обращать внимания, вот и сейчас не отреагировал, ну а беглому праведнику пришлось заткнуться.

Чтобы не сильно мучиться от вынужденного молчания, он и вправду улёгся спать.

Мы ждали, разобравшиеся с ботами егеря занимались своими делами, спрятавшееся за тучами солнце неспешно поднималось. Шрам мой болел, но всё меньше и меньше. Ночной мороз понемногу слабел, в тамбуре возникали гости Академзоны, к вихрю двигались желающие перебраться в другие локации.

Пара вольных ходоков, группа вооружённых до зубов наёмников, учёные с охраной — обычная публика, что шляется по Пятизонью. Брат Рихард, если и знал, где мы, лезть сюда не решался, Циклоп не показывался.