Дмитрий Казаков - Идеальное отражение

— Об этом будем думать потом, когда действительно его прикончим, — ответил я, и на этом разговор завершился.

На этот раз мы перешли Обь без проблем, и на правом берегу оказались, когда начало потихоньку светать. Выбрались к трассе М52 и неспешно зашагали вдоль неё на юг, в сторону Академгородка и центра локации.

Трасса эта — естественный, самый короткий и удобный путь от тамбура в Новосибирск, и обычно все пользуются им, если нет каких-либо препятствий, вроде буйных чугунков.

Но сегодняшним морозным утром трасса была пустынной, и, скорее всего, потому, что биомехи, скопившиеся у здания ИЯФ после пульсации, агрессивно встречали любого, кто пытался выйти из гипертоннеля. Так что гости, не имеющие очень серьёзных причин рваться в новосибирскую локацию, убирались обратно, а местные, живущие в Академзоне, уже знали, что у тамбура непорядок, и пока туда не совались.

Промчавшаяся в вышине гарпия дала по нам очередь из импульсной пушки, но больше для острастки, да ещё неподалёку от железнодорожной станции «Сеятель» нам попалась кучка свежих ловушек — «Чёртова топь», а рядом с ней целых две «Лестницы в небо».

Я заметил их в последний момент.

А потом в зону действия моих имплантов попал Академгородок, и стало ясно, что там горячо.

— Стоп! — Я вскинул руку и остановился.

— Что такое? — насторожился Синдбад.

— Там, похоже… — я замялся, пытаясь с помощью главного импланта разобраться в мельтешении выданных радарами и сонаром «меток». — Идет бой, да ещё довольно серьёзный.

Чугунки, контролировавшие тамбур в тот момент, когда мы только там появились, сражались с людьми, причём людей было довольно много, и действовали они организованно и умело.

По всем признакам, «Ковчег» проводил операцию по зачистке «своей» земли от биомехов.

— Егеря пытаются разогнать ту железную банду, что имела к нам претензии, — добавил я. — Дело у них идёт бойко, но пока лучше не соваться, а то прибьют под горячую руку.

Мы прошли ещё немного и залегли в развалинах, достаточно неприметных, чтобы не привлечь ничьего внимания, и настолько серьёзных, что они могли стать прикрытием во время обстрела. Синдбад, демонстрируя истинно солдатскую привычку, улёгся и уснул, Колючий тоже задремал, а я остался сторожить и заодно наблюдать за бойцами «Ковчега» и за окрестностями.

Драка в Академгородке проходила целиком по сценарию Хистера — чугунков планомерно уничтожали — так что следить за ней было неинтересно. Поэтому я позволял себе отвлекаться, задумываться о вещах посторонних, и мысли мои двигались порой очень причудливо.

Что, например, будет, если я сейчас погибну, а дубль выживет?

Кто-нибудь заметит подмену? Обнаружит, что Пятизонье лишилось настоящего Лиса?

С вероятностью в девяносто девять процентов — нет, поскольку этого настоящего Лиса никто не знал. Все эти годы я стремился к тому, чтобы прятаться ото всех, не раскрываться, держаться в стороне, и преуспел.

Так что, если моё место займёт нечеловек, копия, сотворённая в «Мультипликаторе», идеальное отражение, никто не обратит на это внимания — ни Кали, ни один из коллег-сталкеров или торговцев, с которыми я вёл дела, ни, тем более, Дьякон или узловики…

А отсюда вопрос — так ли уж сильно я отличаюсь от дубля? Человек ли я сам?

На этом месте я встряхнул головой и подумал, что от излишнего шевеления мозгами бывает только вред. Заставил себя заняться делом — осмотреть и проверить броню на предмет дырок и повреждений, разобрать и почистить «Шторм», а затем и «Страйк», тоже побывавший в воде, оценить, сколько у меня боеприпасов.

Подобные вещи занимают не только руки, но и голову, и избавляют от всяких глупых мыслей.

— На дурака не нужен нож… — мурлыкал я, возясь с ИПП и морщась, когда лицо моё дёргало болью — давала о себе знать подживающая рана. — Ему покажешь медный грош и делай с ним, что хошь…

Бой у тамбура тем временем закончился, и егеря занялись любимым делом, принялись сжигать «трупы» чугунков с помощью термитного состава, что в состоянии уничтожать даже скоргов. Один за другим заполыхало множество костров, и столбы густого чёрного дыма потянулись к небу, чтобы воткнуться в брюхо тяжёлых, пепельных облаков.

— Эй, подъём, хлопцы! — позвал я, думая, что самое время подойти ко входу в гипертоннель поближе.

Наш дубль — парень на диво ушлый, он может появиться с любой стороны и в любой момент, и если не перехватить его на подходе, он прыгнет в вихрь, и поминай, как звали.