Дмитрий Казаков - Идеальное отражение

— Мои люди мне всецело преданы, — сказал он, — так что нет смысла кричать: «Измена!». Смирись, покорись моей воле, — голубые глаза зажглись огнём, — и я оставлю тебя в живых.

— Ага, как же, — я покивал. — Свежо предание, а верится с трудом.

— Как хочешь. — Брат Рихард поднялся. — Вставай, нам пора идти.

— И не подумаю, — и я улыбнулся во всю наглую рыжую физиономию.

Я собирался до последнего играть роль гордого пленника — если рыцарям нужно меня куда-то доставить, пусть тащат все мои килограммы на загривках или запрягают чугунка, а сам я не шевельну и пальцем.

Брат Рихард посмотрел на меня с удивлением, перевёл взгляд на стоявшего рядом могучего брата и кивнул. Узловик, габаритами напоминавший шкаф с антресолями, снял с пояса некий предмет, похожий на парикмахерскую машинку. Зачем-то взвесил его в руке, задумчиво пожевал губами и наклонился ко мне.

А в следующий момент выяснилось, что я чертовски мало знаю о боли.

Эта хреновина напрягла, как показалось, все до единого нервы в моём теле, даже те, которые вроде бы давно атрофировались. Я ослеп и оглох, потерял возможность связно мыслить. Рассудок, сила воли, прочая сознательная требуха мигом отлетели прочь, и я забился в агонии, заорал во всю глотку.

Когда боль исчезла, я понял, что на самом деле не вымолвил ни звука, сижу неподвижно, и лишь по телу гуляют отголоски судорог, эхо пережитых только что мучений.

— Это устройство называют по-разному, — сказал брат Рихард. — А знать принцип его работы тебе вовсе не обязательно. Главное — привыкнуть к его воздействию невозможно и противостоять — тоже. При этом реальных повреждений оно не оставляет, все твои импланты и внутренние органы в полном порядке.

— Рад… — говорить было трудно, слюна казалась густой и горькой, как смола. — Рад это слышать.

— Одной демонстрации достаточно? — в голосе приора звучала почти отеческая забота.

— Хм… — Я глянул на рыцаря, державшего «парикмахерскую машинку».

Он выглядел спокойным, даже мрачным, и удовольствия от происходящего не получал. Зато брат Рихард, судя по довольной харе, просто тащился, наблюдая за пытками.

— Достаточно? — повторил он.

Мне очень хотелось ответить «нет», но я знал, что это ничем не поможет — сам я готов терпеть и держаться, но тело, предательское тело при дальнейших пытках возьмёт верх над рассудком и сделает всё, чтобы прекратить мучения.

Там же, где и рукопашному бою, меня научили и искусству допроса, а преподавал его старый, покрытый шрамами араб родом откуда-то из Ливана. От него я узнал, что при терпении и некотором навыке «расколоть» можно самого стойкого человека, главное — обращаться не к разуму, а к телу.

«Боль вопрошает, и она же отвечает», — любил приговаривать он.

— Да, — сказал я, и поднялся на ноги.

— Вот и отлично. — Брат Рихард кивнул здоровяку, и тот повесил «парикмахерскую машинку» на место.

Я ждал, что мы отправимся ко входу в гипертоннель, но вместо этого меня повели в обход торнадо по склону кратера: двое рыцарей спереди, двое по бокам, а позади сам приор в компании брата с пыточным приспособлением — дабы у ценного пленника не возникло и мысли о том, чтобы удрать.

Я шагал со связанными за спиной руками, и в голове крутилась дурацкая песня из старого фильма, пела которую бойкая малолетка с корзинкой: «А-а, в Африке горы вот такой вышины! А-а, в Африке реки вот такой ширины! А-а, крокодилы, бегемоты, а-а, обезьяны, кашалоты, а-а, и зелёный попугай…».

За крокодилов-бегемотов вполне могли сойти мои пленители.

Ну а я тянул на ощипанного попугая с подрезанными крыльями.

В отряде узловиков имелся проводник, и поэтому все попадавшиеся ловушки мы аккуратно обошли и начали подниматься в сторону улицы Берзарина. И тут наверху, за пределами кратера, мои импланты уловили некое шевеление — двинулось что-то большое, снабжённое мощным источником энергии.

То же самое засёк рыцарь-проводник, и мы остановились.

Я повертел головой, пытаясь хотя бы с этого ракурса обнаружить Колючего с Синдбадом, но окрестности тамбура были пусты. С этими двумя, похоже, гипертоннель сыграл злую шутку — то ли слегка придержал у себя, то ли выкинул в другую локацию.

Подобные вещи случались, а порой сталкеры вообще пропадали во время самого обычного перехода, имея при себе активированный маркер. В то, что такое могло произойти с моими спутниками, верить не хотелось, но вера — штука эфемерная, а объективная реальность — вот она, полюбуйтесь.