Владимир Торчилин - Институт

Что оказалось непросто. Институтом Директор правил с решительностью осваивающего сельское хозяйство и вооруженного для этой цели маузером партийца двадцатипятитысячника, посланного руководством из привычного ему города на колхозное строительство и твердо уверенного, что будет именье, будет и уменье. Именье - да еще какое! - уже было дадено, так что уменье подразумевалось как бы само собой. Правда, в отличие от когдатошнего одураченного самым верным в мире учением двадцатипятитысячника, Директор ненужными иллюзиями не обладал. Наука как таковая - в смысле постижения каких-то там никому не нужных закономерностей и накопления столь же мало нужного знания - интересовала его в последнюю очередь, если вообще интересовала. Как нетрудно было понять, несколько раз послушав его хоть на ученом совете, хоть в беседе с глазу на глаз, перед собой, а, стало быть, и перед всеми, кто имел счастье ходить под ним, он ставил двуединую и вполне понятную задачу. Во-первых, оставаться на своем престижном и прилично оплачиваемом посту так долго, как только возможно, для чего надо непрерывно поддерживать Генерального, от которого всё это счастье и зависит, в состоянии постоянного довольства Институтом, равномерным потоком поставляя ему новые или хотя бы выглядящие таковыми идеи и результаты, а также регулярно включая его соавтором в патенты, изобретения, премии и, главное, в довольно еще экзотические по тем временам научные публикации в зарубежных журналах. Как простодушно, но, по-видимому, точно выразился как-то раз Директор:

- Генеральный любит видеть своё имя, набранное типографским способом. Особенно, если латинскими буквами!

Но Директор не был бы самим собой, если бы ограничивался только этим "во-первых", это была, так сказать, программа-минимум. И, поскольку он, несомненно, относился к тем людям, про которых когда-то было умными предками сказано, что дай им на прокорм казенного воробья, так они вскорости без своего гуся за стол не сядут, то существовало и "во-вторых", то есть, программа-максимум. Впрочем, она тоже затейливостью не отличалась - уровень поставок удовольствия Генеральному должен быть таков, чтобы, помимо постоянства позиции, мог бы обеспечить Директору и непрерывный подъем как личного, так и общественного статуса. Под личным понималось не только улучшение жилищных условий, получение персоналки с водителем и возможность проводить зимне-летние отпуска в санаториях для товарищей из руководства - всего этого Директор уже успел добиться за первый же год существования Института. Не менее, если не более важным представлялось Директору обеспечение себе возможности бывать в загранкомандировках и чем чаще, тем лучше, но уж раз пять-шесть в год точно. В нынешние беззаботные в смысле загранок времена даже трудно представить себе, чем были такие поездки еще каких-нибудь двадцать лет назад - престиж, сильно украшенный привозным барахлом быт, да еще и мощный финансовый приварок за счет продажи привозимой электроники типа телевизоров, видеомагнитофонов и редких тогда компьютеров, и продажей такой, надо сказать, не брезговал тогда никто из так называемых выездных - от спортсменов до министерских чиновников и от писателей до академиков. Под подъемом же общественного статуса Директор понимал планомерный рост уровня признания его достижений - так сказать, путь от премии по министерству до премии Совета Министров, а еще лучше до Государственной, и от, скажем, членкора отраслевой академии, до - в идеале - академика большой. Вот на решение этих задач Институт и работал.

IV

Кончено, во всем этом Игорь разобрался не в первый же день, но много времени разбирательство тоже не отняло. Как говорится, не бином Ньютона. Впрочем, Игорю, как и большинству его коллег, особенно, с университетским прошлым, на большие директорские планы было, в общем-то, наплевать, и они представляли интерес только в том отношении, что их можно было использовать для создания вокруг себя всех необходимых для нормальной научной работы условий, что казалось им, да, честно говоря, и было, тоже делом немалым. Так что если, скажем, Директор по каким-то своим или, точнее, почерпнутым в коридорах власти и, как правило, безошибочным, критериям решал, что на какой-то работе можно снять очередные дивиденды, то на определенное время всем участникам работы создавался режим наибольшего благоприятствования во всем - от получения квартиры до покупки новых приборов или поездок на закордонные симпозиумы. Впрочем, блага отмеривались в полном соответствии с размером ожидаемых дивидендов - автор идеи, потянувший, грубо говоря, на золотую медаль ВДНХ, мог рассчитывать на внеочередную поставку реактивов и, впридачу, на премию в размере месячного оклада, тогда как руководитель работы, с помощью которой намеревались урвать что-то заметное на общегосударственном уровне, вполне мог заметно расширить занимаемые его командой помещения, получить пару сотен тысяч долларов на закупки какого-нибудь современного оборудования и даже поменять свою окраинную квартиру на приличное жилье поближе к центру. В общем, от каждого старались взять по способностям, но и отблагодарить, если и не по труду, то по достигнутым успехам. В той мере, в какой эти успехи добавляли к яркости директорского ореола в глазах вышестоящих инстанций. Вполне справедливо…