Егор Чекрыгин - Возвращение в Тооредаан [линеаризовано]

— Хм… Дурацкая вещь, — честно ответил я. Хотя и видно было по хитрой роже, что купчина про леса-океаны да дальние страны мне врёт. Однако врал он складно, я такое послушать люблю. Но вот попытавшись воспользоваться «удивительными ножницами», я, прямо скажем, не сильно преуспел, потому как руки у меня здоровые, а ножницы и впрямь махонькие. Да и вообще, весь этот «нож» в моей ладони исчезал, будто комар в роще. Я даже разозлился немного и потому высказался купчине:

— Для чего вся эта мелочёвка? Уж точно не для моих пальцев!

— Подари их своей невесте! — быстро нашёлся хозяин лавки. — Любая девушка помрёт от счастья, если получит такой ценный подарок.

— Хм… Невесте… — пробормотал я, думая о том, что нормальной невесты и семьи у меня, скорее всего, никогда не будет. Если только городскую брать, да какая из городской жена? Впрочем, вещица эта чем-то меня заинтересовала. Зацепила чем-то. Что-то в ней было — и знакомое, и в то же время… Хм… А ведь и правда, чем-то похожа. И непонятный материал рукоятки, и неправдоподобно гладкие и блестящие лезвия, выдвигающиеся из своих гнёзд и почти не качающиеся, в отличии от обычных складных ножей. И весь этот нож был… Чем-то он напоминал те самые штуки, что мы нашли возле следов чужака. Даже не могу сказать, чем, но чем-то напоминал — возможно, именно своей странностью и необычностью. А может, тем, что пустейшая, по сути, вещь была сделана так тщательно и дорого. Да и вообще, уж больно подозрительное это дело, что в городе, где мы ищем странного чужака, вдруг появляется странная вещь.

— Не-е… — твёрдо заявил я хозяину лавки. — Твой товар мелкий, как дерьмо суслика, и такой же дерьмовый. Готов спорить на медяк, что он у тебя тут уже год лежит, а на него так никто и не позарился.

— А вот и ошибся! — возразил мне купчина, и глаза его заблестели азартом и предвкушением. И видать, только мой рост и ширина плеч удержали его от добавления чего-то вроде «дурачина». — Этот удивительный нож лежит у меня всего четыре дня. И уже многие им интересовались!

— Слово купца — как ветер в пустыне, каждый раз дует, куда ему удобно. Почему я должен тебе верить? Можешь назвать человека, который принёс его тебе?

— Это был погонщик одного из караванов, что пришли из пустошей, — купчина немного смутился, потому как сказать «погонщик», всё равно что сказать «пролетавшая мимо птица», поди найди его, чтобы подтвердить сказанное. Однако он быстро воспрянул духом. — Можешь спросить у моих соседей. Сначала тот человек предложил нож им, а потом уж…

— А они, значит, его не взяли, — громко расхохотался я. — Только ты оказался таким дураком! Вот же потеха!

— Да… — моё меткое замечание явно вызвало досаду у хозяина лавки, и он даже смерил меня этаким взглядом. Но за время нашего разговора я меньше ростом не стал, да и уже в плечах тоже. Так что старик ограничился лишь: — Некогда мне тут с тобой разговаривать, воин. Или покупай, или проваливай.

— Ты насмешил меня, старик, — я и правда стал чувствовать себя намного веселее. — Сколько ты хочешь за свою игрушку?

— Двух золотых сатрапов будет достаточно, — быстро ответил мне он.

— Я дам тебе десять медяков.

— Один золотой и десять медяков.

— Двадцать медяков, и то только из уважения к твоим сединам.

Спустя полчаса торга мы сошлись на восьмидесяти медяках. Я отдал один из выданных мне на доплату за нового верблюда новеньких золотых сатрапов, получил сдачу и забрал свою покупку. Как ни странно, но сомнений у меня не было, почему-то я был уверен, что десятник оу Наугхо ругаться за самоуправство на меня не станет.

Однако всё равно пришлось возвращаться к стойлам, немного потолкаться там, узнавая цены и приглядываясь к продававшимся животным. Потом забрал нашего хромоножку, вернулся на базар и навьючил на него купленный ранее товар.

…Я оказался прав: Оу Наугхо на меня не ругался.

На сей раз двери кабинета Бюро всеобщего блага были открыты, но… Вид, а главное запах, исходивший от сидевшего за столом пожилого офицера, отнюдь не порадовал оу Наугхо. Помятое, красное обрюзгшее лицо, торчащие клоки волос вокруг ярко блестящей капельками пота лысины и стойкий запах дешёвого вина… Судя по виду, вчерашний день этот достойный офицер закончил хмельным забытьём, а сегодняшнее утро у него началось с попыток прогнать последствия прежнего возлияния новыми дуновениями винных паров. И, чего уж там греха таить, оу Наугхо сразу понял, что подобный цикл для данного собрата по оружию был скорее нормой, нежели редким исключением. Увы, но беспробудное пьянство для многих представителей армии и чиновничества стало самым естественным выходом из полной бесконечной скуки и тоски жизни на краю цивилизованного мира. Тяжёлое серое небо, бесконечная унылая степь, однообразие людей и событий и осознание полной бесперспективности своей службы подкашивали людей быстрее, чем пули дикарей. Оу Наугхо, давно уже переборовший свой юношеский максимализм, ныне относился к подобным людям скорее с сочувствием, нежели осуждением. И подчас с содроганием размышлял, не ждёт ли и его столь же бесславный финал. Однако сейчас всё это было весьма некстати. Какой-либо существенной помощи от этого пьяницы ждать не стоило, а действовать безо всякой поддержки в чужом незнакомом городе было весьма проблематично.