Виктор Точинов: Демоны Рая

– Что же вы не пьете кофе, Петр Максимович? – фальшиво удивляется Бабурин.

– Да вот привык как-то пить только собственноручно сваренный, – говорю я, к чашке не притрагиваясь.

А сам лихорадочно пытаюсь понять: что происходит?

Никто меня под арест не берет, полное впечатление, что Бабуин в доме один… Но чтобы проверить это впечатление, мне сейчас надо самолично обойти все помещения. Дожил… Так что вопрос остается открытым.

В общем, мы ведем странный разговор о кофе… Я пытаюсь сообразить, что стоит за непонятным поведением Бабуина. А он, похоже, играет со мной, как кошка с мышью.

Удивляется:

– Неужто думаете, будто я что-то подсыпал или подмешал?

– Угу… – мрачно бурчу я. – Так и думаю. Снотворного пополам со слабительным…

Бабуин смеется. Смех фальшив, как и весь наш разговор.

Сидим мы в моем кабинете (у Питера Пэна был свой кабинет, а как вы думали, и сейчас никуда не делся). Я в хозяйском кресле, Бабурин напротив.

Передо мной письменный прибор, подаренный отцом. Стилизация под восемнадцатый век, массивная бронза, покрытая благородной патиной. Украшение, не более того. Хотя при большом желании можно применить по назначению: залить чернила в одну из чернильниц, а то и в обе, написать что-нибудь пером – пластиковым, но почти неотличимым от гусиного… Или можно использовать тяжеленное мраморное пресс-папье и проломить им голову Бабуина – стол неширок, длины руки мне как раз хватит. И мои пальцы сейчас машинально играются как раз с этим полезным предметом: поглаживают мрамор, теребят бронзовую рукоятку.

Майор… тьфу, он же теперь полковник… в общем, Бабуин игнорирует потенциальную угрозу целостности своей черепушки. Он заливисто смеется моей не самой смешной шутке.

Отсмеявшись, выпаливает, как из пушки в лоб:

– Ваши дочери, Петр Максимович, у нас.

Я молчу, проглотив комок в горле. По одному распрямляю пальцы, судорожно стиснувшие пресс-папье так, что побелели костяшки. Потом спрашиваю:

– У вас – это у кого?

– Ну, Петр Максимович… Вы же знаете место моей службы.

– Все течет, все меняется. К тому же я знал, где служит майор Бабурин. А вот место службы полковника Бабурина…

Я делаю рукой неопределенный жест. Майор-полковник улыбается.

– Подловили, Петр Максимович, подловили… Действительно, звание майора – часть моего прикрытия. Согласитесь, даже майор, самолично доставляющий вам продукты, уже несколько подозрителен. А уж полковник – вовсе ни в какие ворота. Дело в том, что я не курировал Виварий от СБ ЦАЯ. Я курировал саму СБ от другой структуры… оттуда… – Он указывает пальцем на потолок, но едва ли имеет в виду чердак. – Но это к насущному нашему делу не относится, поскольку мое «у нас» относится к ЦАЯ, к объекту номер двадцать три.

– Кажется, не так давно крайним номером был двадцать первый.

– Как вы справедливо заметили, Петр Максимович, все течет, все меняется…

Я жалею, что среди прочих утраченных качеств потерял способность чувствовать ложь. Очень бы сейчас пригодилась.

Бабурину я не поверил… Да и как поверить? Не смогли бы его орлы захватить Маришку и Аню… Ни в Раю, ни где-нибудь еще. Даже близко подойти бы не смогли, уж я-то знаю. Ну и зачем полковник убеждает меня в обратном? Чего хочет добиться?

Мои пальцы расстались наконец с пресс-папье, взялись за крышку чернильницы, а я тем временем излагаю свои сомнения: дескать, врешь ты все, полковник, не по зубам вашей братии мои дочурки…

– Ну, во‑первых, по зубам, – не соглашается Бабуин. – Вы ведь видели, Петр Максимович, как погибла в Африке ваша подружка? Та, с фиолетовыми дредами?

Я мгновенно насторожился. Видеть-то я видел, да вот он откуда о том узнал? По умолчанию я считал, что за домом в Надино наблюдали откуда-то издалека, непосредственно в доме и в ближайшей округе никакой следящей аппаратуры не было. Такой уж у меня рефлекс выработался за годы: возвращаешься домой, первым делом проверь, не появились ли новые «жучки», а если обнаружатся – сожги.

Когда мы с Плащом пришли сюда, рефлекс сработал, а с умениями и способностями тогда у меня было все в порядке. Зловредных электронных насекомых в доме не было, ни одного. Чисто, как после дихлофоса.

Наверное, картины, возникающие на стеклопакетах, были видны и снаружи…

– Так вот, – продолжает полковник, – вы отметили, как ее грамотно завалили при всех ее способностях? Одна очередь, семь патронов – и на вскрытие в НИИ Менеладзе.