Сергей Зайцев - Санитары

Как же все сложно… Черт!

Он так ничего и не успел решить — снова вмешались обстоятельства.

Полог палатки распахнулся, и внутрь просунулась голова незнакомого старика — морщинистое суховатое лицо, короткие седые волосы. Отыскав взглядом Олега, визитер растянул рот в щербатой ухмылке:

— Здорово, Натура!

— Здорово, коли не шутишь, — сдержанно улыбнулся в ответ сталкер.

— Да какие тут шутки, — седовласый так тяжко вздохнул, словно нес на своих плечах всю мировую скорбь. — Есть серьезный разговор. Ну-ка, подвиньтесь, человеки, дайте присесть заслуженному педагогу!

Полог протестующе затрещал, и в палатку вдвинулись плечи визитера, на которых кожаная куртка, казалось, трещала по швам, не в силах вместить стать былинного богатыря. Выпуклая бочкообразная грудь, солидное пузо, мощные ноги и пудовые кулаки. При этом большим ростом пришедший похвастаться не мог — не выше самого Димки, но контраст его лица по сравнению с телом оказался шокирующим.

«Ни хрена себе! — остолбенело подумал бауманец. — Какой… колоритный дядька!»

С трудом протиснувшись в палатку, в которой, казалось, и так уже негде было ступить, здоровяк опустился на жалобно заскрипевшие ящики — Анюта торопливо подвинулась, невольно заставив Димку вжаться плечом в брезентовую стену. Громила тут же по-приятельски обнял девушку за плечи и, заглянув в лицо, восхищенно цокнул языком:

— Умеешь ты находить настоящих женщин, Натура! Что одна, что другая — иконы писать. А у меня одни бл…и, прости господи, что по внешности, что по характеру. Пробу ставить некуда.

— Чему удивляться, — хмыкнул сталкер. — Ты же окружение по себе подбираешь.

Димка, нахмурившись, на всякий случай потянулся к «бизону», но старикан отреагировал удивительно живо для своего возраста и комплекции. Прищурившись, остро глянул на бауманца и с этакой ласковой угрозой бросил:

— Тихо, тихо, нечего ствол лапать! Вы у меня в гостях, детишки, не шалите.

— Спокойно, — шикнул на Димку Олег и пояснил: — Это Учитель, хозяин станции.

— Да, да, Учитель. — Седовласый окинул насмешливым взглядом Димку с Наташей. — Что молодежь, погоняло удивляет? До Катаклизма школой заведовал. Учил уму-разуму малолетних раздолбаев. Теперь у меня совсем другие классы в подчинении, хотя и этих, прости господи, ребятишек, есть чему поучить.

— Так что у тебя за дело? — напомнил Олег.

— Да, время — деньги, как говорится. Хотя какие, на хрен, нынче деньги, да и время никому не нужно. Эх, Натура… Да что там, давай по-простому. Мы же с тобой давно друг друга знаем, ты мне словно племяш, Олег-Олежек… И как дядька я тебя спрошу: что ж ты, дурень, не зашел ко мне, не рассказал о беде своей? В две головы что-нибудь да придумали. А теперь я вроде как в неудобном положении.

— О чем речь, Данила Иванович?

— Стукнул на вас один человечек. Ганзе стукнул. Не наш человечек, казачок засланный. Про то мы давно знали, но ведь лучше известный шпион, чем крыса в заднице. Знали, но все ж не углядели. Да и кто знал, что будут такие последствия?

«Уж не о хозяине ли палатки идет речь? — недобро подумал Димка. — Как в воду глядел. Вон и жратву до сих пор не принес…»

— Данила Иванович, ближе к делу, — поторопил Олег.

— Ближе к делу, ближе к телу, — Учитель сплюнул под ноги. — Здесь команда из Ганзы, по вашу душу. На путях мотовоз стоит, команда вояк с серьезными волынами, и с ними старшой, назвался капитаном Панкратовым. Не человек с виду — рыбья харя. По глазам видно — душегуб тот еще. Заточка по его ребрам плачет, надрывается, милая. Только без меня такие дела здесь не решаются, вот и зашел я к вам потолковать, кости старые напряг.

— Спасибо за заботу, Данила Иванович, — абсолютно серьезно поблагодарил Олег.

— Да погоди, не все еще рассказал, — седовласый гном заметно замялся, шумно поскреб пятерней затылок, словно не зная, как сказать. — Тот Панкратов странные вещи о тебе рассказывает, словно ты не тот, за кого себя выдаешь. Прямо мутант какой-то. Говорит, беспределишь ты, людей убиваешь. Предлагает отдать им тебя и всех остальных для справедливого суда. Вот и скажи теперь, как мне поступить? Портить отношения с Ганзой — себе дороже: мы хоть и вольные, а обязательства и у нас есть. Многое из того, что нажито честным грабежом, мы через них сбываем или меняем на то, что нам нужно. По рукам и ногам связаны. С другой стороны, я-то знаю, что ты нормальный мужик и без серьезной причины мокрушничать не станешь. Если и пришил кого, так значит, фраерок тот давно и настоятельно напрашивался. Да и братки мои меня не поймут, если Треугольник под Ганзу прогнется и с собственной территории беглецов выдавать начнет. Решат мои сорвиголовы, что ослаб Учитель, под чужую дудку поет.