Дмитрий Абеляшев - Пастырь Вселенной

— С облегчением тебя, — шутливо приветствовал его полковник.

Открытая дверь уборной на секунду скрыла часть коридора от орлиного взора полковника, и быстроногая босая Лея, воспользовавшись моментом, беззвучной белой тенью скользнула в ванную комнату и, привычная к холоду, легла на дно чугунного эмалированного ложа.

— Я тут статистику собираю, — сказал он Владимиру, мывшему руки на кухне, — сколько у кого из наших еды осталось от месячного пайка. Покажи-ка мне остатки твоих запасов.

Владимир уже очевидно трясущимися — а он-то думал, что только в триллерах и детективах такое бывает, — руками открыл полочку, на которой не оставалось почти ничего.

— Э-эх! — протянул Зубцов. — И это все?

— Все, — сглотнул Владимир.

— Прожорливый ты какой, да? — полуутвердительно, с угасающей улыбкой на губах спросил Зубцов. Взгляд его сделался чужим и деревянным.

— Да нет, — сообразив вдруг, торопливо откликнулся Владимир. — Понимаешь, Юр, девчонка одна, моя знакомая, Катька Соловьева, ну… Она с голода пропадала совсем, проституцией занялась… Я думал ей помочь, пригласил к себе, — Володя импровизировал, по ходу дела выдумывая душещипательную историю в духе Федора Михайловича, — она же разделась, и я… В общем… — Володя замялся, впрочем, весьма натурально, пытаясь описать словами не совершенный им поступок.

— В общем, — чуть даже участливо спросил его Зубцов, — лифчик, трусики, платьице и книжечки душеспасительные к ней имеют отношение?

Владимир, очень кстати густо покраснев, сказал:

— Ну, в общем, да.

— А теперь, стало быть, ты ее, несчастную, кормишь… Так?

— Ну да… — переминаясь с ноги на ногу, продолжал врать Владимир.

— А она жрет, как слоняра, и не подавится. Верно?

Владимир, словно ничего не понимая, вскинул на Зубцова глаза и удивленно насупил брови.

— Жрет, а ей все мало, сколько ни давай, так? — уточнил полковник, пристально глядя Володе в глаза.

Володя же смотрел на Зубцова так, словно видел его впервые. У него явно открылось второе актерское дыхание — ведь обычно мастерство врать не краснея не входило в число его умений.

— Да нет, она, бедняжка, как птичка кушает, — сказал он наконец после паузы. — У нее просто трое братьев и мать-старушка. Она им таскает.

— А в постели-то она как, ничего? — с усмешкой спросил Зубцов.

Владимир сжал кулаки и сказал полковнику с плохо скрываемым гневом:

— Юрий Васильевич, сдается мне, что вы уже слишком далеко зашли. Кажется, Сопротивление — не монашеский орден, и я не обязан вам отчетом о своей личной жизни!

— Да тихо ты, тихо, дурачок. Не ерепенься, — негромко сказал Зубцов, поднимаясь. — Я ж так, по-дружески. Ну не буду тебя объедать, не буду, раз тебе и самому мало. Расслабься. Сбрось напряжение. Вот в туалет только зайду и не буду тебя больше мучить. Идет?

Владимир пожал плечами, всем видом показывая, что чувствует себя незаслуженно обиженным Зубцовым. Полковник аккуратно — осторожность эта не укрылась от взгляда Владимира — открыл дверь ванной, где скрывалась за занавесочкой на дне Лея, а потом сказал:

— Ох, перепутал… — отворил, так же опасливо и не вынимая руку из кармана плаща, дверь уборной, прошел внутрь и заперся там.

Владимир, услышав, наконец, из туалета звон падающей струи, помог Лее выпорхнуть — иначе не скажешь, так стремительно и бесшумно она покинула помещение — из ванной, слава Богу, полы в квартире Владимира не были скрипучими. Лишь только девушка скрылась в комнате, Зубцов открыл дверь туалета и, пройдя в ванную комнату, принялся мыть руки, поглядывая в зеркало на стоящего за его спиной Владимира. Он лишь на секунду вытащил из кармана правую руку и затем сунул ее обратно. Потом вновь отодвинул штору с веселыми рыбками и голубоватыми водорослями — у Володи похолодело в груди, в который уж раз за сегодняшний день — и сказал Владимиру, подойдя к нему вплотную и взяв его за шерстяную ниточку, вылезшую из свитера, двумя пальцами:

— Знаешь, старик, а ведь ты у меня под подозрением. Первый, так сказать, подозреваемый. У нас знаешь что случилось? Странная вещь. Ты нам пистолетик-то плазменный в прошлый раз отдал, верно?

— Отдал, — тихо ответил Владимир, потерянно следя за вращавшейся ниточкой.

— Верно. Отдал, — негромко сказал Зубцов. — А пистолетик-то, что ты нам отдал, другой, понимаешь? Анданорец, которого ты взял, не простым оказался — этот был чем-то вроде внутренней полиции, понимаешь? Это мы уж наверняка выяснили. Ну и плазмометик ему по статусу другой полагался — такой же на вид, а на деле — ох какой усовершенствованный. Сечешь?