Андрей Валерьев - Форпост - 4

— Мда, Геннадьич, смотрю я на свои… хоромы и чувствую… не то.

Дом Герда был намного изящнее и аккуратнее всех остальных жилищ посёлка. Он выглядел как европейский коттедж посреди деревенского самостроя. Стоявшая рядом Маша незаметно наступила на ногу. Ваня поскрёб бороду и вполголоса пробормотал.

— Да. Надо подумать.

Во-вторых, оба сына бельгийского мастера, невзирая на свои шестнадцать-семнадцать лет, на хорошем русском языке решительно попросили «господина Ивана» руки его племянниц.

На дворе стоял январь — было холодно и мокро, дел особых не было и Иван, скоренько посовещавшись с будущими невестами, царственно задрал бровь и милостиво соизволил.

— Засылайте сватов.

— ….?

— У кентов своих спросите. Валите отсюда!

То, что оба сына Геерта всё свободное время ошиваются у Горлового форта среди солдат из дружины, Иван прекрасно знал. И точно, на следующий день к дому Маляренко притопала целая делегация во главе с лейтенантом Ермолаевым. Позади вырядившихся сватов торчала большущая толпа — развлечений зимой в посёлке было маловато.

Всё прошло весело, с шутками-прибаутками и дружным смехом. Люди соскучились по веселью и небольшая скромная церемония сватовства как-то случайно, сама собой, переросла в народные гулянья, застолье и последующее тяжёлое похмелье.

— Осенью, девочки.

— Дядя Ваня! Какая осень?! Январь за окном!

— Мммм… да не орите вы так…

Дядя Ваня осторожно положил трещавшую по всем швам голову на подушку.

— МамТань скажите ему…

Таня успокаивающе кивнула расстроенным невестам и выпроводила их из спальни.

— Ваня…

Услыхав в голосе обычно очень тихой Танюши знакомые интонации из репертуара Марии Сергеевны, Иван только махнул рукой.

— Ладно. Через неделю.

Давши слово — крепись. Когда-то давно Маляренко пообещал своим племяшкам по дому на свадьбу.

Пришлось поскрести по сусекам и заказать бригаде Семёныча пару небольших двухкомнатных домиков.

И, в-третьих, Вил Маршалл, наконец, опробовал в деле свои «изобретения «. Выглядели первые самодельные радиостанции весьма забавно — специально для них были сделаны большие деревянные ящики, в которых канадец и смонтировал всю начинку. Маляренко сначала думал, что всё будет, как на заре радиодела — внешне лакированная деревянная коробка аппарата очень этому способствовала. Точка-тире. Точка-тире. Тут — Маркони. Там — Попов. А между ними американец Морзе.

Ничего подобного! Радиостанции хоть и были просты внутренне и неказисты внешне, имели в комплекте по обычной телефонной трубке. Когда-то давно, эти трубки служили для внутренних переговоров экипажа и стюардесс, а потом были заботливо срезаны вместе с проводами бригадой мародёров под руководством бывшего пилота.

Ненастным мартовским утром сияющий, словно новобрачный, Вил погрузил один ящик на тележку к Толику и отчалил в Юрьево, договорившись, чтобы понапрасну не тратить энергию, устроить сеанс ровно в восемь утра.

Сначала всё шло как в том анекдоте про советскую телефонную связь и иностранца

«- Саратов, Саратов!

— Что это он делает?

— Пытается с Саратовом поговорить.

— А далеко это?

— Семьсот километров.

— А по телефону нельзя?»

Ваня честно, ровно в восемь, щёлкнул тумблером и повернул ручку реостата на цифру один. Шкала, пририсованная от руки, была довольно кривой, но читалась чётко. Внутри ящика что-то засвистело, а на лицевой поверхности зажёгся маленький зелёный сигнал.

— Ай, шайтан!

Семёныч решил пошутить, но его быстро зашикали. Мужики затаив дыхание, слушали эфир.

— Дуб, дуб. Я берёза.

— Дуб, дуб. Я берёза.

Через десять минут игры в связиста Маляренко забодался окончательно и, уже с матом, заорал.

— Да дуб, твою…, тебя… я и… тоже… и…!

Завхоз, Франц и бойцы во главе со Степановым заржали в полный голос.

— Шеф, а по телефону нельзя? А то тебя скоро и так там услышат.

— Юмористы…

Маляренко угрюмо повернул реостат на цифру два и (о чудо!) услышал безнадёжно-унылый голос канадца.

— Я дуб. Calling берьоза.

Дальше был крик души.

— Вил! Твою дивизию! Почему канал второй, а?!

За следующую неделю ослики Лом-Али свозили радио в гостиницу и в Бахчисарай. Оба сеанса прошли успешно.

Так в Крыму появилась своя радиосвязь.

Эхолот сперва опробовали, установив его на «Беду «. Работала эта штука по принципу автомобильного парктроника и Иван сильно подозревал, что на изготовление этого приборчика именно электроника от Димкиной «Цефиры» и пошла. Впрочем, работал прибор как надо. На глубины свыше десяти метров он вообще никак не реагировал, но стоило дну приблизиться, как немедленно начинала капать на мозги пищалка. При глубине в три метра мерное попискивание превращалось в истошный вой, порядком действующий на нервы. Все испытатели морщились от звука, как от зубной боли, но не могли не признать, что этот гаджет «дюже полезный и зело нужный «. Иван уверился в том, что прибор работает и велел его монтировать на «Мечте «.