Андрей Валерьев - Форпост - 3 [СИ]

— Мужики, вы чего? Я сегодня не в форме…

— Заткнись. — Неизвестный Ивану солдат содрал с него штаны и, крепко взяв за локоть, вывел голого Ваню из пещеры на улицу.

«Да и фиг с ним! Как хорошо!»

Было очень раннее утро. Как бы даже ещё и не ночь. На востоке едва начало светать, а всё небо было всё ещё усыпано звёздами.

«Сияй, безумный бриллиант!»

В башке пиликал Пинк флойд, отчего крыша ехала капитально. А может, всё дело было в кислороде.

Ветер, шумевший в соснах, густо растущих на склоне горы, был таааакиииим вкусным! Ваня ветел головой и дышал, дышал, дышал. То, что его сейчас казнят, он уже понял. Как это будет, его совершенно не интересовало. Он просто шёл, радуясь тому, что босые ноги вместо камня ощущают траву и никак не мог надышаться.

«А-ФИ-ГЕТЬ! А я-то, дурень, думал, что «перед смертью не надышишься» это просто расхожая фраза!»

Неизвестный солдат и известный Василий привели Маляренко на утоптанную площадку перед ещё одним входом в пещеру. Судя по обилию построек перед воротами, ведущими вглубь горы, это была одна из главных и весьма плотно заселённых пещер. Вся эта площадка была огорожена высоченной, метров в пять, каменной стеной, по которой ходили часовые. Ещё на ней была здоровенная деревянная вышка, очень похожая на те, что стояли в Севастополе и Бахчисарае. Возле ворот горел костёр, вокруг которого сидело ещё шесть или семь солдат.

— Здарова, мужики!

— И тебе… — Дежурный осёкся. Мимо него два младших послушника из службы внутренней безопасности вели весёлого и голого мужика, — … не хворать.

Старший дежурной смены отвернулся. Эти попы достали, но идти против них это… Вон, один уже пошёл…

Голого мужика отвели на площадку возле главных ворот. Там, в ожидании руководства уже с полчаса, зевая и вяло переругиваясь, сидело четверо ополченцев. А на земле лежала громадная буква «х». Андреевский крест. Когда до Ивана дошло что это за штука, он даже немного возгордился.

«Ипическая сила!»

— Вась, а ваши эти… батюшки. Они что, меня за Господа Бога держат?

«Ой, бля! Зря я это сказал!»

Вася, ни слова не говоря, снова двинул в многострадальный глаз Маляренко. Подсветив округу искрами, Ваня резко успокоился. Каждый новый удар по левому глазу был настолько болезненным, что отбивал всякую охоту шутить и балагурить.

— Ну чего? — Вася тоже успокоился и тоже, почти по-дружески, подмигнул и помахал молотком. — Предпочитаешь сразу или сначала помучаешься?

«Ах ты, Абдулла недоделанный!»

Ваня припомнил товарища Сухова и с теми же интонациями ответил.

— Лучше, конечно, помучаться.

Честно говоря, в число привычек Ивана Маляренко не входило мерянье инструментами с другими мужиками. И даже в баню ходить он предпочитал с женщинами. А там, где это было не возможно (например, в гостях у Серёги Спиридонова) — в баню он ходил в одиночку. Так что полного понимания надо ли стесняться того, что он нынче такой открытый всем ветрам чувак, или, наоборот, есть повод погордиться, у Вани не было. Правда жёны его никогда не жаловались и даже, старательно отводя глаза, по секрету ему шептали, что у него-то с размерами всё тип-топ и вообще — ого-го! Но это же жёны… им на эту тему положено так говорить.

Ополченцы споро примотали руки и ноги Ивана душистыми верёвками к концам креста и, для верности, прихватили петлёй ещё и живот. Ваня снова потянул носом — запашок от этих канатов был уж больно знакомый.

— Конопля?

— Конопля. Не туго?

«Заботливый какой!»

— Нормально. Мужики, а я чего вот прямо так и буду висеть?

— Прямо так и будешь, а что?

Старший ополченец с интересом посмотрел на нестандартного висельника.

— А я слышал, что под задницу ещё это… сидеть чтоб.

— Угу. В задницу можем поставить. Нужно?

Маляренко отыграл назад.

— Да ну. Обойдусь.

— Поднимай!

На помощь к команде установщиков пришли дежурные и десяток мужиков быстро поставил жуткое украшение на невысоком пригорке возле ворот.

— Ну как?

— Да как… — Ваня закряхтел. Старшой, спасибо ему, примотал тушку довольно плотно, так что какую то часть веса удалось с рук снять, но всё равно… — хоть выпрямлюсь, наконец. А то в этой камере — в три погибели.

— Ну, я рад.

Старшой снова с интересом поглядел на тощего клиента. Одна рука его была туго забинтована, а левый глаз заплыл хронической опухолью. Опухоль сочилась кровью и выглядела довольно мерзко. Весь правый бок и предплечье у этого человека были милого зеленовато-фиолетового цвета.