Ивонн Наварро - Чужие.Музыка Спирса

Не находя достаточно чистого места, где было бы можно сесть, другие наркоманы - в более опрятных деловых костюмах и одежде, которая явно шилась когда-то на заказ, - медленно двигались по кругу в центре этого хорошо освещенного пространства. Они шагали с опущенными головами, преднамеренно избегая взглядов таких же, как сами, из страха быть узнанными или, что было еще хуже, боясь узнать кого-то из знакомых или тех, о ком прежде заботились. Едва слышно шаркая по полу, стараясь уступать дорогу тараканам-мутантам, метавшимся между ног, они с отвращением отворачивались от людей более печальной судьбы, которые охотились на этих насекомых ради шищи, и устремляли пустые взоры в дальние, более темные углы, где по гнилым доскам и обнажившимся балкам пола шмыгали крысы, то скрываясь в многочисленных дырах, то появляясь снова.

Все это стало домом женщины, которая когда-то носила имя Дарси Вэнс.

С ней все было в-порядке вплоть до того вечера, когда Майкл давал премьеру «Симфонии ярости» Деймона Эддингтона. Выздоравливая дома, освободившись от долгов периода учебы, погашенных компанией «Синсаунд», не неся расходов на лечение, которые тоже взяла на себя компания в связи с ее полной нетрудоспособностью, она жила вполне сносно, во всяком случае ни в чем не нуждаясь. Дарси думала, что теперь, когда часть программы Эддингтона, касавшаяся чужого, завершена, ее интерес к реальному миру, и нормальным повседневным делам, включая еду и сон, вернется сам собой, но она ошибалась. Она ела, лишь когда ощущение голода превращалось в мучительную боль, спала ровно столько, сколько требовал мозг; обе эти потребности организма в меру необходимости удовлетворялись как бы сами собой, без ее участия. Музыка симфонии вытеснила из ее разума весь остальной мир, она продолжала звучать и после концерта, словно кто-то зациклил видеоэкран, но никому, кроме нее, больше не хотелось смотреть старую запись.

Дарси промучилась после премьеры симфонии целую неделю, но заставила наконец себя выходить из дому и стала подумывать, правда без особого энтузиазма, о возвращении на работу в лабораторию ремонта андроидов «Синсаунд» со следующего понедельника. Она еще передвигалась на костылях, но уже зависела от них гораздо меньше, поэтому была поражена обращением к ней встретившегося на улице мужчины:

- Я знаю, что тебе нужно и где это найти.

Какая странная и простая фраза… какая многообещающая.

Этот мужчина, в поношенной одежде, с изможденным продолговатым лицом и жидкими рыжими волосами, неприятно напоминал ей Кена Петрилло, наркомана, который принес себя в жертву, чтобы появился на свет Моцарт.

Моцарт…

Возрожденные руками Майкла Брэнгуина крики погибшего чужого наполняли все ее существо, продолжая терзать сознание, такие же, как тогда, свирепые, незабываемые, невыносимые. Моцарт царствовал в ее разуме, безжалостно попирал все остальные мысли, заставлял вспоминать свои длинные иссиня-черные пальцы, прижимавшиеся к противоположной стороне стекла навстречу ее ладони, прыжки по загону, когда готовился к нападению, то, как он наклонял из стороны в сторону голову, когда она упорно пыталась завоевать его дове-рие. Эта работа захватила ее целиком, сделала ее жизнь интересной; тогда она прибегала домой, только чтобы принять дущ, привести в порядок себя и одежду. По сравнению с дьявольской никчемностью всего, чем она занималась прежде, время, проведенное в обществе Эддингтона, Майкла, Ахиро и Моцарта, было прекрасным. Нет, это была вершина смысла существования, на которую никогда в жизни ей больше на подняться.

Последовать за незнакомцем означало бы в буквальном смысле слова беззаботно швырнуть эту никчемную жизнь в руки неизведанному, обнажить душу по прихоти первого встречного, возможно даже сумасшедшего. Но она все это делала прежде и осталась жива, а теперь…

Теперь… Теперь она снова у разбитого корыта. «Я знаю, что тебе нужно и где это найти». Сперва Дарси думала, что он торговец желе, но она была так привязана душой к чужим, что никогда бы не смогла получить удовлетворение от наркотика, и у нее не было желания свести счеты с жизнью так, как это сделали Кен Петрилло и Деймон Эддинггон. Нет, она хотела выжить и сохранить здравомыслие… остроту сознания, чтобы не упустить благоприятную возможность, как только она снова появится. Что-то гонит ее в этом направлении… но что? Судьба? Шанс? Или кто-то? Отчаяние заставило ее отбросить сомнения на задний план, когда этот тщедушный мужчина подвел ее почти к самому алтарю и поставил в очередь, медленно приближавшуюся к священнику и дозам, которыми он снабжал их с трогательной заботой.