Андрей Валерьев - Фаранг (Дилогия)

'То есть за Катю…'

Йилмаз легонько хлопнул по автомату и понимающе кивнул.

Единственным неудобством связанным с переносом посёлка от реки на полуостров было то, что огороды, которые успели разбить земледельцы, остались на старом месте и к ним приходилось ходить за три километра. Витька сопровождаемый Катей, Лаком и Йилмазом, разумеется на СВОИ огороды наведался. В агрономии он ни черта не смыслил, но засеянные площади его впечатлили.

— Вон там, на возвышенности, мы посадили, — монах задумался над названиями, — разное.

Старик прищёлкнул пальцами, подозвал чумазого голого мальчугана и отправил его за образцами. 'Разным' оказалась сладкая картошка, сладкие ананасы и непонятные огурцы, про которые Катя сказала, что по вкусу они напоминают яблоки.

— А вон там, — Лак указал на берег реки, — рис посадили. Когда пойдут дожди — всё зальёт водой…

Таец блаженно щурился и улыбался.

— … хорошо. Много риса. Много. Хорошо.

В жирной грязи рисового поля ковырялось два десятка женщин и детей. Работа эта, на взгляд Егорова, была адова, но тайцы весело пели, шутили и смеялись.

— Чего это они?

— Они радуются, господин. Здесь нет солдат и жадных чиновников и никто у них не заберёт урожай, оставив им лишь крохи.

Признав свой колхоз успешно работающим и посмотрев на быструю мутную речку, царь отправился на изучение своих земель.

Путь от огородов к полуострову шёл сначала по берегу реки, затем по песку пляжа, а потом круто поворачивал к низине. Низиной здесь называли узкий перешеек, который отделял полуостров от материка. Был он узким, низким и плоским как блин. Шириной, от берега до берега, он был шагов пятьсот, а над уровнем моря он возвышался от силы на пару метров. Отшагав километр по редкой пальмовой роще, Егоров выбрался на большую поляну, лежащую у начала подъёма. Здесь, собственно, и начинался настоящий полуостров — плоская возвышенность длиной больше восьми километров и шириной километра полтора.

— Слушай, Кать, не нравится мне название. Ну что это — Середина? Ни то, ни сё… Давай его Манхеттеном назовём что ли.

— Каааак?

Катя звонко рассмеялась.

— Егоров, ну ты и балбес. А посёлок Нью-Йорком назовёшь?

Витька ухмыльнулся.

— Нью-Васюками…

Они стояли на вершине холма, лежащего на самой оконечности полуострова. Ноги после трёхчасовой экскурсии болели и идти уже никуда не хотелось. Хотелось упасть в тенёк под пальму, вытянуть гудящие ноги и наслаждаясь прохладным бризом, любоваться открывающимся отсюда видом.

Что они и сделали.

— Это отсюда Дима за морем смотрел?

— Наверное. Я здесь не была.

Вид действительно открывался замечательный. 'Манхеттен' постепенно рос в высоту и здесь, у берега моря, высота холма была такая, что запросто можно было рассмотреть острова по ту сторону пролива. И оба входа в бухты слева и справа тоже были как на ладони.

— Гляди. Здесь, на вершине, пост наблюдателя поставим. С рацией. А вон там и там, — Витя показал на берега у проливов, — по пулемёту. И всё — никто не сунется. Со стороны низины — не пройдёшь. В бухту — тоже шиш. Больше никаких дикарей. Обещаю.

Катерина очень серьёзно кивнула.

— Я тебе верю. Ой, смотри, кораблик.

Витька обернулся. Далеко-далеко, в самой середине громадного пролива, отделявшего полуостров от архипелага, темнела точка.

— Глазастая!

Море блистало мириадами солнечных бликов, отчего кораблик был почти незаметен. Егоров потянулся к биноклю.

— Дикари?

— Нет, Катя. Это к нам в гости Дима-сан пожаловать изволили. Ну что? Пойдём в посёлок, встречу организовывать?

Посёлок заложили в самом центре полуострова, на возвышенности. Пережившие потоп прошлого сезона дождей земляне такое решение строителей полностью одобрили, заявив, что лучше сильный и постоянный ветер, чем мутная вода по пояс.

От ветра здесь, на самом пупыре, действительно негде было укрыться. Редкие пальмы от него не спасали, только шелестели листвой высоко над головой, создавая шумовой фон. Впрочем, к шелесту листьев и ветру Егоров успел привыкнуть и уже не обращал на это никакого внимания. Неделя, что прошла после их прибытия на 'Манхеттен', пролетела незаметно.

Раз! И нет её!

Работали все наравне. Крестьяне, воины, монахи. Даже земляне. Даже 'царь'. Нервничающий Кхап втягивал носом воздух, озабоченно смотрел в чистейшее небо и торопил, торопил, торопил. Получив в свои руки инструменты из другого мира, строители показывали чудеса скорости, возводя простенькие домики. Уже были видны контуры будущего поселения. Ниже по склону, обращённому к перешейку, ровными рядами стояли домишки крестьян. За ними, чуть дальше, лепились навесы и загоны для хрюшек и птичники.