Виктор Виктор Моключенко - Ретроспект. Исток

Звездочет кивнул Копернику и тихо присел возле Листа, хлопнув его по плечу, получив в ответ скупую улыбку.

– Серега, может, бросим эту тушу? – просипел Шуня смахивая пот застилающий глаза.

– А дальше что? Бритый узнает, прирежет, пикнуть не успеем, и куда ты пойдешь с одним обрезом на двоих, в этих латаных кожанках?

– Думать надо было, прежде чем в Зону лезть, тоже мне, герой-одиночка, из-за тебя все!

– Сам знаю, только толку тебе от этого сейчас? Выбираться надо, иначе Бритый нас всех положит. Вчера вон Плевок навернулся, даже чхнуть не успели, он только мама и успел вякнуть, прежде чем его спираль завернула, лишь глаза из задницы моргают. До сих пор стоит у вешки и моргает, и не знаешь, завидовать ему или еще живой? А Кудря? Кабан разодрал, и против него эта пукалка, что слону дробина. А Бритому что? Хотите жрать – лезьте за артами.

– Та еще скотина, а арты в таких местах, куда даже бывалый с големом не полезет. Левчика бюреры в хлам раскатали в подземках Темной долины, из кожи бубен сделали, а из костей ритуальные погремушки. Сами едва ушли оттуда, вместе ведь лазили. Я после этого еще неделю спать не мог, закрываю глаза, а он перед глазами стоит, весь без кожи и мычит что-то, а со всех сторон бюреры сбегаются и руки тянут. Бритый арт и автомат обратно забрал, и услышав о смерти Левчика лишь сплюнул и сказал что туда ему и дорога, ублюдок! Надо было ему очередью башку разнести, жаль патроны кончились.

– А чего тебя с Темной долины обратно кинули?

Шуня скинул увесистую тушу стонущего Жоры и рухнув наземь бахнул по кустам, из которых вывалился разорванный надвое слепыш и потом еще раз, наблюдая, как разлетается веером голова пса. Что ни говорите, а обрез в ближнем бою нужная вещь. Он лихорадочно перезарядился и криво ухмыльнулся, стирая с лица кровавые брызги, наблюдая, как стая шарахнулась в кусты. Без чернобыльца слепыши довольно трусоваты, и если уверенно и внезапно грохнуть одного, то они постараются напрасно не рисковать и прыснуть во все стороны. Могут долго тащится следом пуская слюни и слушая мысли, но на расстояние выстрела уже не подойдут. А может оставить Жору? Вон какие у них бока тощие, прям жаль смотреть, Жора то еще не сдох, стонет, а значит мозги работают. Он вопросительно взглянул на Серегу, но тот словно прочитав его мысли, отрицательно покачал головой. Выискался тут слюнтяй-правдолюбец, мать его. Можно подумать эта бычара им потом спасибо скажет, если конечно встанет. Он скосил глаза на кровавую дорожку, наклонился над Жорой и потуже затянул насквозь пропитавшиеся кровью жгуты. Не из сострадания, еще чего – что бы по следу не пошла какая голодная тварюга. Тут это запросто. Хотя им то что? Кинут этого борова, а сами белками на первое же попавшееся дерево, только не больно-то приятно смотреть, как его будут по частям раздирать и растаскивать по окрестностям кишки. И пока они будут на дереве висеть, дожидаясь пока Жору сожрут, устраивая драки за особо вкусные части, запросто может грянуть выброс. Дождь и прочее это все фигня, можно подумать, что они вот так вот не висели сутками. Висели, только ведь и довисеться можно, придет, значит, такой добрый белый пушистый котик, раскроет клыкастую вампирью пасть и начнет убаюкивать, пока вконец голову не заморочит и жертва сама к нему не слезет. Рыдая вся от умиления и пушистости, а эта пушистость она ведь с зубами, и чем больше пушистость – тем страшнее клыки! Факт! Придет к схрону, значит, такой котик, будет сука такая сутками сидеть, намурлыкивая голову пока последний пацан как мышь из норки не выйдет на съедение. И ведь сожрет сука, сожрет и не подавится, запросто может пару человек умолотить, а потом, перебирая куцыми лапами, поползет переваривать в свое логово. Так что если видите котика, пацанчики, бегите со всех ног, бегите, пока он вам их из задницы не выдернул и не отгрыз вместе с задницей. Котика даже чернобылец уважает, и предпочитает не связываться, потому что знает – чем пушистее котик, тем страшнее конец.

– Откуда мне знать? Перетерли Бритый с Упырем о чем-то о своем, тот на меня ствол навел, что бы я не дергался, и впереди себя погнал через тоннель и аномалии до самой Темной долины, падла позорная. Долго они базарили с Боровом, о чем конкретно не знаю, с Упыря то уже не спросишь, стоит сейчас в свече, дожаривается. Когда обратно возвращались, на меня тушканчик кинулся, зубами схватил и давай трепать как тузик грелку, я этому ору – стреляй, а он ржет и пальцем тыкает, дотыкался скотина, пока ржал, сзади него свеча всплыла и всосала. Ну, я суслика по харе двинул, ногу еле вырвал и ходу, ствол цапнул по ходу, что от Упыря остался, так что есть у нас, Серый, калаш припрятанный, патронами только разжиться.