James Swallow: Немезида

– принцип Официо Ассасинорум

ЧАСТЬ I

ЛИКВИДАЦИЯ

ОДИН

Наглядный урок

Обманная тактика

Звезда

Мир Гигес Прим был растерзан. К этому моменту он уже умер, стал не более чем подёрнутым пеплом угольком. Пористые чёрные скалы, окружающие лагерь, уходили вдаль под покрывало нависающей хмари – дымки, бывшей всем, что осталось от городов, перемолотых в радиоактивную пыль бессчётными орбитальными бомбардировками. Возводя планету на эшафот, опустошили склады ядерных боеприпасов, и сейчас её остывающий труп лежал, обвитый в саван смертоносного и безмолвного покрова радиации, под которым задохнулось всё.

Здесь, в каньоне, где захватчики совершили посадку, высокие стены отвесных скал изо всех сил противостояли раскалённым ветрам, дувшим с разрушенных территорий. Если бы люди, такие как солдаты, что при нападении ссохлись до хруста и сгорели как бумага, дожили до этого момента, они умерли бы, не протянув и часа в том кошмаре, что творился снаружи. Захватчики, однако, были выше подобных слабостей.

Опустошение, устроенное ими на Гигес Прим, причиняло им лишь небольшое неудобство. Завершив свои дела в этом месте, они вернутся на боевые корабли высоко над головой и вычистят свои одежды и доспехи, просмердевшие мёртвой планетой, как кто-нибудь другой мог бы смыть засохшую грязь с запачканного ботинка. Они поступят так и выкинут её из головы. Их не будет волновать, что воздух, который сейчас поступает в их лёгкие, смешан с распылёнными останками каждого мужчины, женщины и ребенка, что только звали Гигес Прим домом.

Планета была мертва, и её смерть послужила цели. Обитатели дюжины остальных миров-колоний системы Гигес, каждый из которых был ценнее и населённее, чем этот, посмотрят в свои мнемонископы и увидят, как этот уголёк остывает и тускнеет. Зачем нападать на этот мир, а не на другой? Теперь на вопрос, впервые заданный ими, когда боевые корабли обошли их стороной, был дан ответ: ради урока.

Тобельд не стал задерживаться на этой мысли, двигаясь вдоль подветренной стороны временных навесов, установленных под крыльями закреплённых "Грозовых Птиц". За хлопаньем канатных растяжек и натянутой ветром ткани до него долетали обрывки разговоров воинов. С кораблей на орбите уже начали поступать сообщения. Прочие миры, орбитальные платформы, оборонительная флотилия системы – сдавались все. Двенадцать планет, изобилующих людьми, отказывались от своей свободы без единого слова протеста. Урок был усвоен.

Захват системы Гигес был стремительным и едва ли не небрежным. Не вызывало сомнений, что в грядущие десятилетия он удостоится в летописях войны не более, чем сноски. Боевой флот не понёс никаких заметных потерь – ничего такого, что имело бы значение для архитектора конфликта, в котором эта маленькая операция была лишь эпизодом. Гигес был просто дорожной вехой на пути, что начался в системе Исстван и вился через Галактику к Терре. Гигес был случайным отпечатком стопы, под которым бесследно исчезла кровь миллионов. Следуя обычной логике войны, никому из захватчиков не было нужды даже ступать на поверхность. Тем не менее, они прибыли, в составе маленькой группы, по причинам, о которых можно было только догадываться.

Тобельд подавил кашель, прижимая к лицу толстый покров своего капюшона, чтобы заглушить звук. Тот вышел влажным, и во рту появился медный привкус крови. Радиация убила его в тот момент, когда он шагнул из челнока – его и прочих серфов, спущенных с флагманского корабля, чтобы обслуживать захватчиков. Вся прислуга умрёт еще до заката. Он знал, что разделит ту же участь, но был готов заплатить эту цену. Там, на боевом корабле, в полумраке своей спальной капсулы, Тобельд пустил четвертую часть компонентов своего боевого комплекта на производство ударной дозы противорадиационных препаратов. То, что осталось, он использовал для создания смеси, таящейся в стеклянном пузырьке размером с палец, который был закреплён на внутренней стороне его запястья. Он сделал всё, что было в его силах, чтобы ликвидировать остатки комплекта, но опасался, что на его след всё ещё можно было выйти. И препараты справлялись плохо. Времени у него было немного.