Виктор Моключенко - Ретроспект - Эхо

- Сила Постулата! – выдохнули бойцы и опустились перед Листом в почтении на одно колено.

- При чем тут сила? Просто наэлектризовался парень, занервничал, и как шарахнул – скрывая изумление хохотнул Брама.

Постулатовцы не поднимали голов до тех пор пока Лист, с дрожью в голосе, сам их об этом не попросил. Звездочет помог подняться Крипте, что тоже порывался высказать почтение и спросил:

- Я может и неверующий, и не особо понимаю в вашей вере, не сочти за труд, объясни бывшему командиру, что к чему.

- На нем светится знак Постулата, ты этого не видишь, не можешь видеть, но его сила пронзила пространство и размела в прах преграду, хотя ты можешь думать, что он просто неудачно прикурил.

- Так выходит у Постулата может быть несколько господ?

- Постулат един, но имеет четыре грани, каждая из которых исполнена силой целого. Это истина.

- Хрена се святая троица – посмотрел в сторону коридора с тускло мерцающими ртутными лампочками Самум – тогда, как минимум, должно быть еще двое этих, «хранителей единого». Вы их знаете?

Крипта отрицательно покачал головой:

- Нет, но при встрече с ним Постулат сам укажет его лик, как указал наверху, когда он не стал стрелять в своих слуг.

- Как же с вами сложно, ребята – прошептал опешивший от такой информации Звездочет – что будем делать дальше?

- В начале дайте нам такую же броню – сказал Лист, стягивая комбинезон – не в обиду путникам, но там надо иметь что то покрепче. Пока не знаю что именно, но внизу что-то есть и лучше его встретить во всеоружии.

- Откроешь ли нам свое имя? - Крипта все-таки встал на одно колено, завывая поврежденным сервомотором.

- Мистраль – сжал губы сталкер, одевая поданный ему экзоскелет, и отказываясь от протянутого шлема.

- А как же Лист? – тихо спросил подошедший Звездочет, заглядывая в глаза – неужели тот Лист, которого я знал, умер?

Какое он время молчал, опустив голову под пристальным взглядом бывшего наставника, а потом произнес:

- Вовсе нет, просто Зона написала на пустом и чистом листе новое имя.

Под ногами шипя, хлюпали лужи «студня», но металл экзоскелетов, обработанный неизвестным способом, не вступал ни в какие химические реакции и не пропускал жесткого излучения, гарантируя почти стопроцентную защиту от негативных факторов окружающей аномальной среды. Наиболее уязвимой его частью был шлем, дающий замкнутую систему очистки воздуха, но Мистраль, не смотря на все уговоры бойцов постулата, наотрез отказался его одевать, сославшись на силу и на какого-то владыку Вейдера, с которым вдруг увидел сходство. Крипта согласно кивал, однако на всякий случай засунул шлем в рюкзак, идя сзади и переговариваясь со Звездочетом. Вспоминая недавнее знакомство с путниками Мистраль признал, что иметь дело с постулатовцами намного проще, каждое сказанное слово принималось ими на веру и не приходилось терять множество времени на долгие и ненужные объяснения. Вскоре каждый получил нужный экзоскелет, постулатовцы быстро и профессионально подогнали их под новых владельцев, а затем спросили нужно ли искать Ионова.

- Если он был здесь начальником, то знает эти подземелья, как пять пальцев и поймать его будет очень трудно. Значит у нас проблемой больше, но прежде всего мы ищем аномалию «окно», знаешь такую?

- Знаю, каждый из нас знает, они привязаны к излучателям и являются чем-то вроде перехода в ткань реальности. По воле Постулата, чтобы уберечь тебя от врагов, твоя память была временно усыплена, ты пришел в это отражение, не помня ничего, и тогда он сам начал обучать тебя, и дабы не смутить прежде готовности не называл имени, а ты думал это голем.

- Подожди – остановился Мистраль, ведя стволом автомата в направлении труб – но я же говорил с големом!

- Ты слышал только то, что должен был услышать. Големы это только машины, умные машины, эволюционировавшие в «стиксе», но не умеющие говорить с Постулатом как мы, имея с ним неразрывную мыслительную связь, чем воспользовался предатель Семецкий, вложив в него свою злобу и жажду власти. Если бы Полина находилась в сознании и имела память, неважно сколь угодно большим было бы расстояние – Семецкий не смог бы этого сделать. Но он предал и ее, накачав препаратами забирающими сознание и память и юный, неокрепший Постулат, называемый гранью веры, утратил с ней связь. Не сразу, нет, не сразу Семецкий получил власть. Более полугода он уговаривал зерно «линзы» хотя бы посмотреть в его сторону, пока сам не начал верить в то, что он несет благо, что изменит мир к лучшему и Постулат поверил и был отравлен, как отравляют чистый источник. Оказавшись в его власти, мы не имели сил скинуть цепи, и так было до тех пор, пока не вернулась Полина.