Алексей Мироненко - Зов крови

Их было много, больше чем наших союзников в деревне. Но нам было проще, мы сидели в окопах, в укрытиях, а обкуренные сектанты шли в полный рост. Я и троица парней, которые в моей роте были «духами», держались вместе. А как же иначе, в чужой стране, где любой может оказаться террористом-революционером? Хотя у них вряд ли были бы причины ненавидеть меня, я к своим «духам» относился нормально, никого особо сильно не гонял, но и спуску не давал, чтоб не борзели.

Безумная стрельба шла повсюду, но мы пока не стреляли. Патронов было мало, все же отстреливаться по пути сюда приходилось. Пока нигерийцы сами справлялись неплохо, я лишь иногда украдкой выглядывал, как обстоят дела. На подходе были машины, бронированные джипы с крупнокалиберными пулеметами. Штук пять американских «Хаммеров» и два русских «Тигра», а так же еще несколько машин, в прошлом гражданских. Один «Хаммер» подорвался на противотанковой мине, утащив за собой нескольких террористов.

Я тоже начал отстреливаться. Один солдат рядом вдруг рухнул на землю, кровь и мозги разлетелись во все стороны, забрызгав всех вокруг. Краем глаза я заметил, как дрожат руки у одного из «духов», тот бросил оружие и тихо плакал, закрывшись руками.

— Тихонов! — рявкнул я, толкнув его. — Бери оружие и стреляй, боец!

Орленко высунулся из укрытия, чтобы начать стрельбу и тут же повалился на землю с пробитой головой. Я бросил орать на дрожащего Тихоню и выглянул, дав короткую очередь по сектантам. Их было еще много. Я машинально присел, и град пуль выбил фонтанчики земли с противоположной стены окопа. Давно уж не было дождя, и пыль была повсюду, лезла в глаза. Я нацепил маску-респиратор, заставив последнего способного мыслить рядового сделать то же самое.

В дальнем конце окопа взорвалась граната, осколками прикончив ближайших солдат. Сектанты закидывали в траншеи гранаты, одна такая угодила к нам. Мы с Белецким рухнули на землю, прикрывая головы руками. Нам обоим повезло, отделались лишь легким испугом и оглушением, а вот нескольким нигерийцам не повезло.

Союзников в окопе осталось совсем мало, а сектанты уже подходили к траншеям. Машины революционеров были подорваны, большинство сектантов были убиты, но оставшиеся в живых уверенно шли вперед.

Я высунулся и полоснул короткой очередью по ближайшему сектанту и спрятался обратно прежде, чем град пуль чуть не вышиб мне мозги. Я шмальнул по террористам гранатой из подствольника и снова начал стрелять из «калаша». Рядом упала, звякнув обо что-то, светошумовая граната. Я смачно выругался, закрыв глаза и прикрывая уши, не успев удивиться, откуда у террористов американские гранаты.

Яркая вспышка, которую я увидел сквозь веки, возвестила о том, что граната рванула. Слава богу, что это была не осколочная граната. Открыв глаза, я увидел лишь босую ногу, которая тут же ударила меня в нос. Нос не разбила, спас респиратор, но было чувствительно. Я выхватил из кобуры «макаров» и пристрелил сектанта, который почему-то не стал сразу стрелять в меня. Выстрела я не услышал, все-таки немного оглох после гранаты.

Я скинул рюкзак, который стал теперь только мешать. В окопы залезали сектанты, началась рукопашная. Я несколько раз выстрелил в спрыгнувшего в траншею революционера. Выглядели революционеры прямо-таки по-бандитски, но у всех была одна общая деталь — больше красного цвета. Этот был одет в красную рубаху без рукавов и обвешан патронташами.

Он что-то кричал по-африкански, смысла я не уловил, зато понял, что в своих убеждениях он тверд как скала, ибо умер только после третьей пули в грудь. Траншеи были мне по грудь, а встал я в полный рост, потому увидел чью-то ногу в тяжелом армейском ботинке. Я вскинул пистолет, но выстрелить не успел: пуля из пистолета ударила в грудь, опрокинув меня на землю. Кевларовый бронежилет с достоинством сдержал пулю, но тут прилетела еще одна. Вторая тоже не пробила броню, но дышать стало трудно, все-таки получить пулю в грудь, даже через бронежилет — это чувствительно.

Сектанта завалил Белецкий, прежде чем тот пустил бы мне еще одну пулю. Террорист упал в окоп, и я быстро схватил его пистолет, неплохую «беретту». Свой «макаров» я не выпустил, так что дальше воевать уже побежал с двумя пистолетами.

Я пробежал мимо Тихони, который наконец взял автомат, но намерения его мне не понравились. Рядовой совсем себя не контролировал и выпустил в меня короткую очередь.

Я упал на спину, на боку бронежилет все-таки был пробит, но остальное броня сдержала. Надо мной проносились еще пули, видимо, Тихонов еще палил.