Виктор Глумов - Город смерти

Клапан палатки был открыт.

Кушнир насторожился. Синтезатор его ждет? Дает понять, что не опасен? Выложит все коды?.. В любом случае он не оставит Синтезатора в этом мире, оглушит и заберет с собой. Кушнир проверил парализатор. Хорошо. Надо действовать.

Он по всем правилам ворвался в палатку.

Синтезатор сидел за столом, лицом ко входу. Он пил что-то из хрупкой чашки, как раз подносил к губам. Улыбнулся.

— Добро пожаловать, мой дорогой враг!

Леон Кушнир не успел ничего понять. Не успел даже ответить, не успел вспомнить жизнь. Только мелькнуло перед его стекленеющими глазами лицо Саньки, плачущее лицо. И тут же пропало — навсегда.

Синтезатор аккуратно поставил чашку на стол и истерически рассмеялся: ему еще никогда не приходилось убивать людей, и до последнего момента он не был уверен, что сможет это сделать.

Вскоре из-за растительного хлама дорога превратилась в обычную грунтовку, по которой много лет никто не ездил — кое-где уже укоренились сосенки.

— Сколько нам осталось? — нарушил молчание Вадим.

— Пара-тройка километров, — ответил Леон, не оборачиваясь, и вдруг замер, поднял руку. — Тише. Слышите?

Издалека донесся едва различимый шум мотора. Генч сразу повеселел и задрал голову, вглядываясь в затянутое тучами небо.

— Вертушки? — предположила Сандра и прицелилась в Генча. — Только рыпнись! Умрешь раньше, чем попытаешься нас предать.

— Да я и не думал, — забормотал он, оглядывая своих то ли друзей, то ли пленителей.

— Быстро в лес! — скомандовал Леон, сворачивая с дороги.

Укрылись под огромной елью. Вертолет покружил западнее и полетел назад. Вадим с интересом наблюдал, чем же закончится конфликт Сандры и Генча. Парнишка аж позеленел. Сандра-то его пристрелит, не задумываясь. В лесу и в душе́ одинаково сыро и тухло. Грязь проникла внутрь. Вадим спал с чудовищем, для которого человека прихлопнуть — все равно что муравья. Второй хищник, вон, зверем смотрит. И теперь нужно тащить их домой.

Хотя… Дома-то он хозяин положения. Можно пойти в милицию, накатать заяву — их быстренько повяжут как нелегалов. Или в дурку упекут. Это если Сандра и Леон не запрут его дома, чтобы держать под присмотром. А что, у них все так делают, кто сильнее, тот и прав. Комната им не обломится, зря надеются, без бумажки ты — какашка… Странно, что они Генку не прихлопнули. Как-то нелогично.

Леон выглянул из-под низких ветвей, вылез, огляделся. Точно матерый волчара. Его бы в девяностые — стал бы авторитетом, а потом в менты подался или в депутаты. И паспорт сделал бы себе за тьфу.

Генч покинул убежище последним.

— Товарищи, — заблеял он. — Не хочу я туда идти, умрем же все. Нечего там брать. Жизнь дороже…

Леон тяжело вздохнул и сказал:

— Парень, ты с нами и получаса не провел, а так достал! — и направил на него ствол.

— Леон! Не горячись, — вступилась Сандра за старого знакомого. — Гена, башкой своей подумай! Молчи, пожалуйста!

Вадим старался от них отгородиться. Опять та же возня. Как надоело! Но ничего, последний рывок.

Какая подозрительная для июльского лета тишина! Мир, который через секунду пожрут лангольеры. Только гнет деревья ветер, стонет, будто оплакивает кого-то. Хрустят хвоей четыре пары ног. Вот и все звуки.

Чем ближе Вадим подходил к цели, тем страшнее ему становилось за свою жизнь. Нужно будет первому же патрулю в ноги кинуться… Нет, просто не стоит им говорить, что оружие нужно прятать. Тогда менты их сразу повяжут. У Леона вообще рожа не русская. Вполне сойдет за чеченского террориста. Воображение нарисовало, как Леон хватает автомат и в лучших традициях голливудских фильмов расстреливает ментов.

Самый адекватный в этой компашке Генка. Правда, видок у него тот еще: изодранный камуфляж, исцарапанная рожа. Генка бы вполне мог вписаться в общество, устроился бы в охрану или в милицию. Совсем его зашугали. Бледный, взъерошенный, ежеминутно вздрагивает и оглядыватся.

— Побей вас лучевуха! — воскликнула Сандра.

Вадим и Генка затормозили одновременно, уставились на нее: замерла, вытаращила глаза, медленно-медленно подняла руку и указала в лес:

— Что это?!

Сначала Вадим ничего не заметил: ну, сосняк, поляна небольшая, черничник стелется по земле, пни какие-то. Леон фыркнул пренебрежительно, потом присмотрелся:

— Ни хрена себе. Та-ак, лунарь, — он жестом указал в лес. — Видел такое раньше?

Замотав головой, парень попятился.

— Ваш экипаж не такая штука пожрала?