Ольга Мяхар Новая жизнь

– Какая на хрен душа? Тут гормоны нужны, гор‑мо‑ны! Адреналин, например. Только они все и дают…

– А я все равно люблю! Вот, смотри, слезы.

– Не капай на меня.

– Отдай палец.

– Успокойся.

– Я настойку принес! – Феф влетел и попытался вбить мне в зубы наперсток с какой‑то зеленой жидкостью.

Я отвернулась, все разлили на злого Рёву. Тот психанул и врезал по нам обоим молниями. Феф упал и застонал, Рёва побежал его лечить и извиняться. Его благословили.

Пять минут спустя. Когда все очнулись.

– Так. Еще раз.

На Иревиля больно смотреть, но я упорно продолжаю:

– Я его люблю. Точка. А потому жить без него не смогу. И вообще… – уже тише. – И вообще любовь – не только гормоны и химия. Мне без него… темно будет. Понимаешь? И холодно. Я потеряюсь.

– Не потеряешься, – хмуро. – Мы же здесь.

– Рёва, – Анрел отрицательно покачал головой и посмотрел на меня. – Мы не всегда будем рядом. А только пока…

– Ну да. Только пока она не получит человеческое тело. Но… просто потом мы станем невидимыми, и все, ведь человеческий организм так несовершенен, и вообще…

– Понятно, – что‑то мне совсем плохо стало.

Встаю, подхожу к подоконнику, забираюсь на него с ногами и смотрю в окно. Все понятно. Я остаюсь одна. А Гриф умрет…

– Рёва, – анрел. Укоризненно.

– А что опять Рёва? Ты хоть понимаешь… да ну вас! Оба – идиоты и меня тянете. Она же умереть хочет за него, а он без нее жить не станет. А ты – Рёва! – обиженно.

– Ну… – смотрит на меня, – Можно ведь и иначе.

– Ага. Щаз. Так я и дал тебе пожертвовать собой, чтобы вытащить этого охламона. У него был шанс!

Удивленно смотрю на анрела, сидящего на одеяле и задумчиво разглядывающего меня.

– Что значит пожертвовать? – хмурюсь.

– А то! – Рёва встал, – Если вот он, – в Фефа ткнули пальцем, – самоуничтожится ради твоего Грифа, то тоже есть шанс, что ему дадут шанс… я запутался. Короче: нет!

Усмехаюсь и киваю.

– Конечно нет. Я бы и не позволила.

Феф почему‑то покраснел и отвернулся. Мы оба на него смотрим. Ну кто ж ему даст умереть. Уж лучше я сама. А вообще… Рёва прав. Сборище самоубийц какое‑то, и один мелкий голос разума в лице нечистика.

Гриф внезапно застонал сквозь стиснутые зубы и выгнулся. После чего снова упал на постель и затих. Дыхание было резким и прерывистым.

– Недолго осталось, – Иревиль, в полной тишине.

Встаю с подоконника и иду к нему.

Я… никогда не любила долго думать.

ГЛАВА 31

Вы когда‑нибудь теряли?

Заколку, расческу, медальон…

Это больно?

Не очень.

А друга?

Уже жестче.

Уже едва дышишь, стискивая зубы.

Любимого?..

Я склонилась над ним, так что волосы плеснули на подушку по обе стороны от лица. Его лица. Смотрю на линию губ, веки, ресницы.

Я – машина. А машина не должна чувствовать. Мне нельзя плакать, смеяться, любить и тосковать. Как говорит Рёва – это все гормоны. Просто гормоны. Которых у меня нет.

Скольжу рукой по его плечу, чувствуя, как навстречу, оплетая ее, – выходят жгуты. Тонкие, черные и смертоносные – они мягко оплетают кисть и словно ласкают ее.

Вот ведь странно. Он без сознания, не видит меня, не знает, что я здесь. Температура тела зашкаливает за все мыслимые для живых отметки, и он едва сдерживает стоны боли. А меня узнал…

Осторожно глажу черные жгуты, подвожу пальцами их к своей груди, заставляю коснуться моего тела и мягко улыбаюсь.

– Что ты задумала? – кажется, Феф.

– Не бойся, он ничего ей не сделает. Может… прощается?

Умничка. Рёва всегда был умничкой.

Закрываю глаза и касаюсь второй ладонью его лба. Он медленно выдыхает, замирая. Понимая, что это – я.

Жгуты все еще скользят кончиками по моей коже, забираются под одежду, щекочут.

Улыбаюсь.

Закрываю глаза.

Кстати, а вы знали… что любую машину можно перепрограммировать? Просто и элегантно. Скользнуть по рецепторам, войти импульсами в мозг и всего двумя‑тремя разрядами сбить установку в нужную сторону. Делов‑то…

Всего один импульс – и агрессия затапливает его расслабленный мозг, ошарашенный началом вторжения.

Второй – и боль пробегает по его нервам, подтверждая угрозу. Ему сейчас… плохо: страх, ярость, ток, хлещущий по нервным центрам…

Жгуты замерли, укололи меня концами, входя в кожу. Немного больно, но терпимо.

Третий…

Так и слышу эту фразу в его голове: "Боевой режим активирован".

И черные глаза распахиваются, жгуты мгновенно находят наиболее уязвимые точки, пронизывая мое тело насквозь, разрушая кости и микросхемы мощным разрядом и заставляя кричать. При этом изо всех сил я сдерживаюсь, чтобы не ответить на агрессию.