Мария Семенова - Ошибка «2012». Мизер вчерную

Всё случилось настолько быстро, что Вычислитель даже не успел вытащить клинок. Первородный двигался с необыкновенной прытью, куда там атлетам-олимпионикам. Да только и Вычислитель оказался очень непрост. Миг — и его ступня впечаталась врагу в низ живота.

Встречный удар подошвы, подбитой бронзовыми гвоздями, был страшен. От такого сломается кость, лопнет мочевой пузырь. Однако нападавший не был человеком. Он лишь отскочил прочь, отступив на шаг. Теперь уже Вычислитель выхватил клинок и вепрем бросился на врага. Он был заметно медленнее и, вероятно, слабее, однако с ним пребывал человеческий гений. Его клинок из белого металла обладал способностью резать абсолютно всё.

Раз! — и метатель кимвалов остался без своего кинжала.

Два! — и его правая рука с влажным звуком упала на каменный пол.

Три! — и всё тело грузно повалилось следом.

Кровь была густая, зелёно-аспидного цвета, омерзительно пахнущая. Тело билось в конвульсиях, и липкие брызги летели во все стороны — на стены, на одежду, на тела сдохших рептов. Наконец судорожные подёргивания стали затихать, жуткое рычание превратилось в хрипы — Змей готов был испустить дух.

Если дать ему это сделать, умрёт только тело, но не жуткая суть.

— О Боги, ниспошлите мне Свою силу!

Вычислитель взялся за рукоять священного меча, покоившегося за спиной, вытащил сияющий клинок и описал им полукруг.

— Я знаю Слово; я вижу, моя вера тверда, моя рука справедлива… — шёпотом произнёс он сокровенное и с резким выдохом опустил меч.

В чертоге словно молния пронеслась. Чмокнула плоть, дёрнулись ноги, голова Змея отделилась от тела… Теперь он был мёртв — и мёртв навсегда.

— Брат Вычислитель, поторопись, — раздался голос Экзекутора. — Эти твари не должны возродиться!

Задыхающиеся, окровавленные рептояры корчились на полу. В их глазах метались искорки страха. Не привыкшие уважать и ценить чужое право на жизнь, они силились уползти, заслониться от окончательной смерти.

— О Боги, ниспошлите мне Свою силу! — дважды произнёс Вычислитель. Бережно убрал за спину меч… и с горестным стоном наклонился над раненым Третьим.

Помочь соратнику уже было нельзя. Дыхание воина слабело, из распоротой шеи уже не потоками — каплями точились остатки крови и уносили с собой жизнь.

Оставалось лишь укрепить своё сердце и помочь другу завершить свой жизненный путь без новых мучений…

— Счастливой дороги, брат… — закрыл ему веки Вычислитель, на ощупь сунул в ножны кинжал. — Когда-нибудь свидимся. Все одной дорогой уйдём…

Потом снял с погибшего хитон, скрипнул зубами и принялся срезать кусочек кожи на груди, против сердца. Там был наколот замысловатый знак, такой же как тот, что виднелся сквозь разорванную одежду у него самого.

— До встречи! — Он накрыл хитоном лицо погибшему и оглянулся на Экзекутора. — Ну что, брат, Огненная Роза? Так, чтобы никаких следов?

— Да-да, конечно, — встрепенулся Экзекутор. Вытащил кожаный кошель, всыпал в него что-то из нескольких отдельных мешочков и принялся энергично трясти. — Она ещё не подводила, как и кристалл.

Тем временем Герострат, ещё не отошедший от зрелища боя, схватил с пола чей-то кинжал, подскочил к статуе и с криком стал осыпать ударами скалящееся Божество. Бронза высекала искры из камня, но на изваянии не оставалось никакого следа.

— Хватит, не стоит злить чужих Богов! — строго посмотрел на него Вычислитель и кинул быстрый взгляд на Экзекутора, ещё колдовавшего над кошелём. — Сажай Розу, если она готова расти.

— И повиновение. — Экзекутор затаил дыхание, закрыл глаза и, распустив завязку, высыпал на пол содержимое кошеля. — Посажено. Полить бы надо…

— А то засохнет, — отозвался Вычислитель, быстро подошёл и, опорожнив склянку с жёлтой вонючей жидкостью, властно приказал: — Уходим, братья! Роза уже растёт.

И всё повторилось в обратном порядке: древняя галерея, свежевырубленный туннель, нижний ярус храма, тайный ход наверх… Шли в молчании, соблюдая порядок и тишину, и, только оказавшись в сокровищнице, Вычислитель приказал:

— Уберите его отсюда! Он всего лишь храмовый раб.

Сторож-иеродул всё ещё лежал на полу, безмятежно похрапывая.

— И повиновение, — отозвались Бойцы, дружно перекатили безвольное тело на драгоценный щит и понесли — почти как героя, павшего на поле брани.