Вадим Денисов - Спасатель

Времени на вдумчивый обыск у меня особо-то и нет, там внизу люди в беде, в Базель гнать надо. Быстро обшмонав карманы, и вытащив у второго пачечку кредов, я схватил два обреза, кое-что по мелочам, и полетел к карабину — что там меня ждёт?

Осторожно глянул вниз, Ленни высовывается, уже из-за "геленда" — обозначилась — и машет рукой.

— Щас!! — заорал я. — Спускаюсь!

Главный бандит лежал среди камней. Остывает чувак.

Хорошо попал, по месту. Теперь быстренько смотрим трофеи.

О, боги! Карабин "Mauser 98k", точнее, "Karabiner 98k", образца 1937 года. Нет, ну какой же это Плохой Лес? Эта зашибательский лес.

А-а-а!! Я сглотнул слюну. Пожарьте его до золотистой корочки!

Семь полных обойм, пять пачек и россыпь, на вид штук двадцать патронов.

Предводитель команчей в жизни не был особо богатым человеком, но креды у него водились, как и фуелы, в количестве десяти штук. Китайский живорез, той же страны бинокль, их заберу. Записная книжка, уже третья "болталка туриста" — надо же, с внутренней связью группа. Ладно, бежим вниз.

— Ленни, иду!

Возле "геленда" суета, спасать осталось только одного человека, Франца, напарник выжившего гренадёра действительно мёртв. У Франца ранение в руку и в ногу, чуть не дожали его команчи. Аптечка у швейцарцев хорошая, всё экстренное есть, нам бы такую. Чмокнув боевую подругу, я на секунду прижав девушку к себе, успокаивающе погладил по голове. Похоже, не ошибся.

Пока Ленни колола воину противошоковый комплект и обезболивающее, я подгонял Руби и брал на буксир недвижимый джип патруля. Работать было не удобно, но заряженный "маузер", как повесил на себя, так уже снять и не смог. Как ребёнок с игрушкой, честное слово.

На гору трудяга Руби втащил покалеченного германского собрата без фанатизма, но уверенно. Машина патруля бита крепко, рацию главарь первым делом расколотил. Ещё бы. С такой дистанции, да с "маузером"… можно новую надпись на панели написать, будь предводитель стрелком. В общем, у Франца Нойнера сегодня ещё один День Рождения.

С перевала рация схватила блокпост.

— Что у тебя там, русский партизан!

Зря веселишься, командир.

— CONTACT. Твой патруль попал в беду, огневой контакт с противником.

— Где!

— Почти сразу за перевалом, на краю Плохого Леса.

— ROGER Что с ними, рейнджер!

— COCKADAU, один. Застрелен. Франц ранен, везём на базу. OVER.

— Как это случилось?

— После, Рольф, после… Мы с Ленни вовремя подоспели, отбили твоих парней. Высылай встречу с медиком.

— Проклятье! На посту ни одной машины!

— Так ищи. Мы едем. OUT.

Я ехал за рулём "геленда", накидав на сиденье тряпок, и с внутренней дрожью, в красках представлял, как же нам повезло, что патруль проехал первым.

Короче, не нравится мне этот маршрут.

Категорически не нравится. И ситуация не нравится.

Трезво размышляя, мы влипли в историю. Теперь, конечно, знаменитым рейнджерам, спасшим патруль гренадёров короля от полного разгрома, торжественно пожмут руку, глядишь, даже подкинут какой-нибудь ништячок, вручат значок "Юный Друг Пограничника" и удостоверение с тисненой золотом надписью "Сигуранца. Внештатный Сотрудник", а улыбчивый господин Отто Бахманн возьмёт такого удалого русского на особый список. Пришёл незнамо откуда с оригинальным оружием и машиной. Со стороны нехорошей, команчистой, куда лишь отдельные патрули изредка ездят, — люди нормальные там не ходят. А он живёт! Где-то в лесу. Один! Русский, а в ассоциации с регулярными радиопередачами русского анклава — русский агент внедряющийся, пользуясь свисским либерализмом, в подотчётную зону.

Что потом? Потом под видом остро необходимой прививки вколят мне в мышцу какую-нибудь радиометку и пикающий маячок, чтобы "руссише партизанен" не сбег, часом, к своим. Навесят хвостов, подсадят "новых знакомых".

Оно мне надо?

Всё. Завтра, нет, послезавтра… Опять нет, не успеем.

Короче, по готовности уходим по реке на Шанхай, в разведрейс, посмотрим, как там обстановка, сколько в этом южном анклаве стоит подобное авто и торчат ли в земле таблички с надписями "Смерть белым".

Валить тебе пора, Федя.

Дела скучные сухопутные,

и не совсем скучные речные.

Двери "Балтазара" периодически открываются и закрываются, двое мальчишек таскают внутрь коробки и мешки. Фрау Амманн затеяла ремонт служебного входа.

Открывается дверь — и в зал влетает душноватый запах летнего курортного городка, века, пожалуй, девятнадцатого, в чистом воздухе нет привкуса автомобильных выхлопов. Закрывается — на тёмные обеденные столы опять наступают запахи кухни, свежих булочек с чесноком, готовые противни уже стоят на стеллажах, близится время обеда.