Илья Бердников - Ставка на Проходимца

Я даже передернул плечами, представив, как может помыкать своим мужем вот такая амазонка: если что не по ней — сразу в кадык! А теща из нее получится просто кошмарная наверняка. И откуда у меня такие глупые мысли? Не иначе как от переутомления и нервных нагрузок…

Ками вставила рожок в пистолет-пулемет, другие два определила в нагрудные карманы своего легкого бронежилета и… попросила у Люськи гигиеническую салфетку. Я с облегчением вздохнул, откинулся спиной на стену пещеры, внутренне перекрестился.

Все-таки женщина.

Я, выбрав местечко, где было побольше песка, уселся, опираясь спиной о стену пещеры, вытянул с наслаждением ноги. Ощущение ледяной глыбы внутри меня практически исчезло. Вот только голова кружилась немного…

Подошел Имар, молча сел рядом, положив на колени свою драгоценную винтовку, откинул голову, закрыл глаза, отдыхая; бессознательно погладил казенник, пробежался пальцами по прикладу… Еще один помешанный на оружии. Ему бы Ками в жены — вот бы милитаризованная парочка получилась! Мистер и миссис Смит отдыхают!

— Сколько мы тут сидечь будем?

Имар говорил тихо, практически не разжимая губ, но Ками услышала, придвинулась с независимым видом, словно ей что-то понадобилось…

— А мы не будем сидеть, — спокойно проговорил я и удивился, насколько усталый у меня голос: словно два дня беспрерывно вагоны разгружал. Без еды и питья к тому же.

— Пойдем вглубь? — Ками заглянула мне в глаза, и я снова увидел ту заботу, которая меня так пугала. И зачем так тепло и нежно смотреть? Я ведь не беспризорный котенок, мяукающий в кустах…

Я пожал плечами.

— А что нам делать остается? Ждать у моря погоды?

Последнюю фразу я, кажется, произнес по-русски, но меня никто не поправил, не переспросил. И так поняли. А я вот определенно на грани сил нахожусь. Раз уж заговариваться начал. Но интересно более всего то, что никто не попытался оспаривать мое мнение, молча согласились, словно после гибели автопоезда право командовать автоматически перешло ко мне. Даже Санек не возмутился и не предложил несколько альтернативных вариантов, как это было у него в обыкновении…

Я повернул голову, взглянул на штурмана. Санек спал. Тяжело, нервно сдвинув брови над переносицей… Видно было, что он настрадался и сон для него — желанная возможность уйти от реальности, от боли.

Я и сам закрыл глаза, пробормотав что-то об общем отдыхе. Голова кружилась все сильнее, и мной овладела странная апатия, стало абсолютно на все наплевать. Дождь, чудовища, затонувший автопоезд, Санькова вывихнутая нога, заплаканная Люська — все подернулось каким-то туманом, стало медленно вращаться вокруг меня. Странные видения странного мира…

«А ведь мы отсюда не выберемся, — проползла в голове мысль. — Сколько бы ни старались, ни рвали жилы, все наши попытки уйти — жалкое трепыхание. Так и сдохнем в этих пещерах. Или твари сожрут».

Я беспокойно пошевелился, вернее, сделал попытку, но даже палец сдвинуть не смог. Глаза не открывались, создавалось ощущение толстого тяжелого одеяла, навалившегося сверху, спеленавшего уставшее тело, гасящее все движения и даже мысли. Я хотел крикнуть, но в горло словно бы монтажной пены залили. Даже дыхание давалось с трудом, как будто воздух стал невероятно густым и не желал вливаться в легкие.

Это чего же со мной такое творится?

«Здесь конец пути, — снова скользнула мысль, — завершение Дороги. Прибыл, Проходимец, конечная станция».

«Врешь… — мысленно просипел я. — Врешь, я не верю…»

Во что я не верил — я сам не понимал, но странное ощущение, что мысли в моей голове не являются истиной и также не являются моими, не оставляло меня, словно красный сигнал светофора предупреждая об опасности… Этот сигнал светил все слабее и слабее, заграждаемый мутными образами, обрывками фраз… Я начал задыхаться от мелькания слов и видений, проносящихся перед глазами. Какой-то пестрый вихрь крутился перед глазами, охватив меня вращающимся коконом, стенки все больше сжимались, сдавливая грудь, несмотря на компенсационные свойства комбинезона, словно того и не было. Я понял, что сполз по стене пещеры, на которую опирался спиной, и сейчас смотрю вверх, но ориентировка в пространстве, осознание реального мира уходило от меня все дальше, и наконец я стал понимать, что теряю и ощущение своего тела.

«Я отравился чем-то», — мелькнула слабая мысль. Подобное состояние потерянности и головокружения я испытывал и раньше, когда в юношестве отравился рыбой и весь мир кружился вокруг меня сумасшедшим калейдоскопом…