Адриан Чайковски - Чернь и золото

Сцилис, не имея технических навыков, работал вручную. Это характерно для арахнида, если Сцилис действительно арахнид. Работал он артистически, выспрашивая помимо имен и мест о мелочах повседневной жизни — это могло пригодиться ему для будущей роли. Голос его звучал мягко, терпеливо, почти сострадательно, но Тальрик чувствовал бурлящий внутри восторг — и присутствие свидетеля этот восторг лишь усиливало.

Получив от Тальрика дальнейшие указания, Сцилис ушел. В городе он сменит свой облик и станет совершенно другим человеком.

За спиной у Тальрика лежало мертвое тело Кенис.

Ночью Чи, наполовину проснувшись от какого-то шороха, увидела у свернутого плаща, заменявшего ей подушку, листок бумаги. Она повернулась на другой бок, и ей приснилось, что она читает этот листок.

Потом ее легонько потрясли за плечо. Она села, нашаривая меч — листка не было.

— Что такое? Тальрик? — Нет, она больше не узница. Рядом Даракион, на юге видны огни Асты, а Сальма и Скрилл вечером отправились в Тарк.

Глаза послушно пронизали ночную тьму: рядом, держа руку у нее на плече, стоял на коленях Ахей.

— Что? Мой черед караулить?

— Нет, сейчас караулит твоя сестра. — Ее тронуло, что он назвал так Танису — ведь на самом деле они не были сестрами.

— Что же тогда? — Таниса и правда сидела на бугорке у самой опушки — без Наследия Чи нипочем бы не разглядела ее.

— Мне нужно кое-куда тебя отвести.

— Куда это?

— Заранее не могу сказать. Тебе нужно что-то увидеть.

— Если б я знала заранее, то не пошла бы, правда?

— Правда, — не моргнув глазом, признался Ахей. — Так что же, пойдем?

В этом вопросе заключались другие: насколько она ему доверяет? Не затаился ли там, в лесу, охотник на беглых рабов или агент осоидов? Что она, собственно, знает об этом серолицем молодом человеке с непроницаемым взглядом?

Она протерла глаза, накинула плащ, пристегнула перевязь. Меч потерся о ногу, словно ручной зверек, который соскучился по хозяйке.

— Хорошо, я доверяюсь тебе.

— Не ходи с ним, Чи, если сама не хочешь, — предупредила Таниса, когда они прошли мимо нее.

— Все в порядке. Я… я хочу.

— Если что, только крикни. — Таниса, похоже, имела в виду не просто вольности, которые мог позволить себе Ахей.

Чи хотела ответить и взвизгнула, когда рядом выросла какая-то тень.

— Ну что, готовы? — спросил Тизамон.

— Готовы, — ответил Ахей.

— Он тоже с нами пойдет?

— Без него нам будет опасно, — кивнул ном.

— Ахей, в чем дело?

— Не могу сказать. Ты не поймешь, пока сама не увидишь.

В лесу стояла такая тьма, что даже новые глаза Чи ничего в ней не различали. Тизамон, идущий впереди с вытянутой рукой, явно находил дорогу на ощупь — хотя ему, возможно, помогало еще какое-то чувство, которым не обладала Чи.

Ей самой не нравился этот лес — во всяком случае, ночью. Здесь копошились какие-то существа, мелкие и не очень; она изо всех сил старалась не отставать от маячившего во мраке Ахея.

Тизамон внезапно остановился, и Чи увидела у него на руке коготь — она не заметила, как мантид выдвинул его из перчатки.

— Я вернулся, — сказал Ахей в пространство между деревьями. — Вы меня знаете, и я все еще ношу на себе вашу метку.

С ума сошел, это ясно! Чи с тревогой посмотрела на Тизамона — он склонил голову набок, будто прислушиваясь к чему-то.

— Я привел ее, чтобы она вас увидела, — продолжал Ахей.

Листья зашептались, словно по ним прошел ветерок.

— У меня больше нет просьб, ведь мне нечего предложить вам взамен.

Чи потянулась к его плечу. Ветер крепчал и становился порывистым. Тизамон отвел ее руку.

— Что до вас, вы можете просить у меня все, что хотите. — Голос Ахея дрожал.

И тогда Чи услышала другой голос, сотканный из шепота листьев и шуршания насекомых:

Душа, сердце, разум, воля — что ты готов отдать?

Чи упала бы, не поддержи ее Тизамон.

Ты все такой же безрассудный, маленький неофит, хотя и пришел к нам с добычей. Что с тебя взять? Подрасти сперва. Стань великим. Облачись в одежды провидца. Обойди весь свет, если хочешь, но помни, что мы не отпускаем тебя. Однажды — скоро — ты увидишь нас во мраке, в зеркале, на глади вод и поймешь, что время пришло.

— Ахей… — пискнула Чи.

— Ты видишь их? — спросил он тихо, как скрадывающий зверя охотник.

— Нет… только слышу. Кто это?

— Твои глаза приспособлены к темноте не хуже моих. Я хочу, чтобы ты увидела .

Она дико огляделась по сторонам: никто, кроме них троих, не мог здесь говорить человеческим голосом.