Олег Верещагин Воля павших

-- Зерно и у них брать будем. У них земля хорошая.

-- На что поменяем? - так же шёпотом поинтересовался Олег.

-- Железо, медь, - быстро ответил Йерикка и с улыбкой поднял руку в

ответ на приветствие мальчишек из охраны обоза Коней.

Охранники смешались. Знакомые, конечно, были у каждого, у мно-гих, судя по всему, и родственники...Йерикка уже болтал на городском диалекте с двумя ребятами и девчонкой, которая была помладше - оче-видно, тоже беженцами с юга.

Олег отъехал чуть в сторону и,скучливо,с внезапной лёгкой обидой поглядывая на происходящее, полез в карман джинсов - за серебром, ко-торое ему, как и всем участникам поездки, выдал перед отъездом князь Крук. Это были гривны - почти такие же, как в учебнике истории Отечест-ва: прямоугольные слитки серебра весом граммов по двести, в количест-ве пяти штук, они здорово оттянули карман. По всей длине гривны были проклеймлены головой рыси. Если Олег что-то понимал - деньги ему до-стались немалые, и он даже выразил удивление этим, но князь неожи-данно хлопнул его по плечу и сообщил: "А мы серебра не дешевше, - и добавил: - Мужи гривну добудут, а вот гривной мужей не добыти." И улы-бнулся вдруг - странный князь племени,лишившегося всех своих мужчин. Одинокий князь, проводивший почти всё своё время под крышей башни Рысьего Логова...

... - Того на немалое дело хватит.

Олег поднял голову. Возле него в седле сидела Бранка - кивнула на серебро и повторила:

-- Немало можно сделать на то серебро, Вольг.

Ещё утром она принарядилась в праздничное, как и почти все, кто ехал в обозе. Новый плащ скалывала на плече большая заколка - хотя и бронзовая, но красивая, да и вдобавок украшенная крупными синими ка-мнями - сапфирами, что ли? И головная повязка была новой, и широкий пояс, и расшитая узорами безрукавка... И вообще Бранка выглядела но-венькой, красивой и весёлой. Такой, что Олег ещё раз подумал с ужасом, как было бы дико, пойди она в пищу тем уродам в лесах заброшенной зе-мли на юге... Но, конечно, он не сказал ей этого, а просто заметил:

-- Ты сегодня красавица.

-- Да и ты ничего, - не осталась в долгу Бранка. - Ни у кого такой рухля-

ди нету, кроме как у тебя.

Месяц назад Олег смертельно обиделся бы за ковбойку и джинсы. Но слово "рухлядь" в горском диалекте означало просто "вещи". И точно - едва ли кто-то придёт ещё на здешнюю ярмарку в двухсотдолларовых "леерах" и американской же рубашке. Успех обеспечен! -- Я тебе подарок куплю, - неожиданно для самого себя сказал Олег.

- Сегодня же куплю.

-- Не. Сей день не купить, - покачала головой Бранка. - Одно завтра, а

сей день, как доберёмся, торг уж сложится. По-крупному, зерном да дру-гим припасом, торговать, право, будут дотемна, а то и в ночь. Да ты ведь не зерном дарить будешь?

-- Я придумаю, что купить, - пообещал Олег. И подумал, что дома он

бы позвал девчонку в "забегаловку". И в кино позвал бы. И ещё - что он вернётся домой (а как же, не может не вернуться!), а Бранку - Бранку бо-льше никогда не увидит.Между ними будут не километры, не континенты, а непредставимые расстояния - чудовищные и холодные.

"Что это? - удивился Олег. - Я... НЕ ХОЧУ домой?!"

Он прислушался к своим ощущениям. Нет, домой он хотел, пусть и ослабела тоска. Очень хотел. Вот сейчас опять представил себе маму, отца - и всё скрутилось в груди. Но он НЕ ХОТЕЛ расставаться с Бран-кой. Это было упорное и идиотское желание, доходившее до того, что Олег решил предложить ей вместе отправиться на Землю. Но вместо этого спросил:

-- А Гостимир где?

-- Йой, надоел больше капусты квашеной, - скривилась Бранка. - Шага

не отходит. Это Гоймир его притравил,точно... Да, не спросила я - у те-бя-то, Вольг, братья-сёстры есть ли?

-- Никого, - покачал головой Олег. - Я один. У нас много семей по одному ребёнку.

Сказал - и стало смешно. "Ребёнок"! Олег улыбнулся; Бранка тут же спросила:

-- Что ты?

-- На тебя смотрю, - соврал Олег. Или честно сказал? Смотреть на

Бранку было здорово, это тоже вызывало неожиданную улыбку.

Слившиеся обозы тронулись дальше вместе. Бранка решительно сказала:

-- С тобой буду.

-- Ага, - кивнул Олег, сам себе удивляясь. Несколько дней он даже

спать укладывался на другом от Бранки конце лагеря,все силы прилагал, чтобы случайно не встретиться во время переходов или отдыха дневно-го... а вот она подъехала - и он даже попытки не сделал разойтись в сто-роны. Послал коня рядом, словно так и надо. А надо-то отъехать подаль-ше и думать о ней поменьше, смотреть на неё поменьше, не то что гово-рить, потому что с каждым сказанным словом - всё крепче и крепче ста-новятся невидимые, но физически ощутимые нити между ним и этой дев-чонкой-дикаркой - нити, первая из которых протянулась, когда он выта-щил её из подпола в залитой кровью комнате лесного логовища... Стра-шные нити, потому что Гоймир - его друг, который прикрепил им самим нарисованный портрет этой девчонки на борту коча.