Константин Дроздов - Я танцую смерть

— Что… значит «первичное»? — спросил одними губами Джереми, не в силах сразу осознать сказанное Раджичем.

— Ах это! — следователь открыл дверь, жестом предлагая Джереми выйти из кабинета. — Попрошу вас не покидать пределов Марса, господин Уоррен. Возможно, в ближайшее время нам понадобится перепроверить ваши показания с помощью специалистов корпорации «Биотек». Их живые сканеры взломают любые мозги, даже те, что в состоянии обмануть робота. Вы же понимаете, насколько все серьезно.

На негнущихся ногах Джереми вышел из кабинета. Только у лифта он наконец понял, что произошло. Исчезло словно дым все, чем он обладал, — положение в обществе, уважение родных, коллег и знакомых. Кончилась беззаботная и сытая жизнь. Рухнула карьера и все планы на будущее. Не будет теперь просторного кабинета с удобным креслом и подчиненных, внимающих каждому слову. Только клеймо изгоя и неудачника.

Джереми облокотился рукой о стену, и его стошнило на автомат с напитками. Проходящий мимо клерк с папкой под мышкой брезгливо посторонился и перешел на быстрый шаг.

Отдышавшись, Джереми сумел зайти в лифт и спустится на несколько этажей, к центральному холлу марсианского офиса ФСБР. Пройдя сквозь длинный коридор с чередой сканирующих устройств и прозрачных колпаков следящей аппаратуры, он наконец выбрался на парковочную галерею для посетителей и добрел до своего аэрокара. Однако дверь машины не открылась, а бегущая строка на окне-дисплее сообщила о том, что господин Джереми Кристофер Уоррен не является сотрудником корпорации «Азиатский Дракон» и его право пользования корпоративным транспортом аннулировано. Через минуту аэрокар, ведомый автоматикой, отчалил от причальной стенки и, влившись в поток других воздушных машин, скрылся из вида. На слабеющих дрожащих ногах Джереми подошел к парапету. Сотни галерей рядами уходили в глубь красной планеты, а стаи машин как всегда суетливо сновали вдоль их уровней. Пискнул коммуникатор на запястье, предупреждая о текстовом сообщении. Джереми приблизил экран к глазам и прочитал короткую фразу: «Отец умер». Еще минут десять Уоррен смотрел прямо перед собой стеклянным взглядом, а затем перегнулся через парапет и безвольной тряпичной куклой полетел вниз, на самое дно городского колодца Титон-сити.

Элен Фэйр осторожно ступила босыми ногами на зеленый ковер травы. Ступни у нее были маленькие, с красивыми аккуратными пальчиками. Вадим, сидя на стволе поваленного дерева, неспешно потягивал местное пиво и с вожделением наблюдал за Элен, которая отправилась прогуляться среди моря цветов. Легкая черная футболка туго обтягивала тяжелые груди девушки, открытые плечи бронзовели свежим загаром. Вадим наслаждался каждым ее шагом, поворотом головы с точеным профилем, движением обнаженной руки с букетиком в хрупких пальцах. Темные волосы, забранные в хвост, касались блестящими кольцами спины между лопаток, и взгляд Вадима скользил ниже — к тонкой талии и плавным линиям бедер. Отставив бутылку и боясь моргнуть лишний раз, он пытался запечатлеть в памяти все мгновения этого прекрасного времени, каждую мелочь представшей перед ним живой картины — высокое голубое небо, разноцветный танец красок летней долины Альпины и грациозная женщина, венчающая все это своей спокойной и нежной красотой.

Обернувшись, Элен улыбнулась. Большие глаза блестели и притягивали к себе словно магнит. Сбросив куртку, Вадим пошел к девушке. А она все звала и звала его глазами в бархатном обрамлении ресниц. Подойдя к ней, Вадим взял ее руку с тонкими пальцами и поднес к губам, погружаясь в ароматную смесь запахов кожи и цветов. А Элен все смотрела и смотрела на него. И вдруг сама припала своими губами к его губам. Вадим обхватил талию девушки, и оба они растворились в своей любви.

Выглянув в окно, Ян Фримен увидел плавно опускающийся на лужайку перед домом катер Тарика Рахмона — скупщика найса. Не дожидаясь, пока выдвинется трап, Тарик выпрыгнул из люка и засеменил на коротких и кривых ногах к дому Фрименов. Вслед за ним из катера вывалился телохранитель — длинноволосый громила в лопающейся на бугристых мышцах алой футболке. В набедренной кобуре двухметрового гиганта примостился «кейтель» — мощный полицейский пистолет.

Ударом ноги распахнув входную дверь, Тарик Рахмон по-хозяйски вошел в дом Фрименов. Следом протиснулся в узковатый для него проем и телохранитель. Сложив руки на груди, он с равнодушным лицом прислонился спиной к стене у входа.