Евгений Плотников - Инопланетное вторжение - Битва за Россию (сборник)

Забрал тарелку с завтраком для Марии, налил молока, ни в коем случае не из холодильника, а из бутылки, которую прихватил по дороге из душа вместе с газетой на крыльце, где её оставил внук тёти Веры, державшей в ежовых рукавицах не только своего муженька, но и парочку коров. Вот такая привереда у меня напарница, предпочитает домашнее молоко, хотя уже больше года, как наладили старый молокозавод, и большинство жителей у нас затаривались теперь разными сметанами-кефирами в поселковом магазинчике, который по старой привычке называли «супермаркетом». Хотя какой из него супер… разве сравнить его с теми стеклянно-металлическими громадами, что остались более-менее целыми в безлюдных трущобах больших городов! Ладно, это всё лирика. Вежливо стукнув пару раз в дверь комнаты Марии, я вошёл к ней.

— Доброе утро!

В ответ, как и ожидалось, только довольно равнодушный взгляд, который тут же снова вернулся на уличный сырой пейзаж. И ведь знает, что я никогда не позволяю себе лишнего накануне работы, и повод оказался вполне достойным — Лаврентий-младший вчера проставлялся по поводу перевода из учеников в штатные Охотники, так не лениво же ей лишний раз свой норов показать! Одно слово — женщина, все они такие, с самых малых лет желают, чтобы по-ихнему было. Ну, может, это я и перегибаю слегка, учитывая не самый удачный опыт собственной семейной жизни в не таком уж далёком прошлом. Но, как опять же говорил ротный: «Тенденция имеет место быть, невзирая на уставы, а даже им вопреки». Ладно, перетерпим, не первый, да и наверняка не последний раз — на работу в поле это совершенно не влияет. Стоит нам выйти за дверь и закинуть свои тушки в бронеавтобус патрульной группы, как все домашние дрязги остаются за его синеватыми, толстенными стёклами. Опять же, проверено не единожды, и мы оба знаем, что там, где обе наши жизни (и не только наши) зависят от полного доверия друг другу, умения понимать напарника с полувздоха, лишнее, домашнее, улетучивается. Оставив посуду на столике, не удержался, подошел к окну, на широченном подоконнике которого напарница проводила большую часть свободного времени. Вот тоже загадка. У кого ни спрошу из коллег, все тоже говорят — самое их любимое место. Учёные, которые остались живы, ничего толкового по этому поводу сказать не могут, по крайней мере такого, что обычный человек в состоянии понять. Сразу скатываются в какую-то заумную белиберду, оно и понятно, что сами не могут хотя бы для себя уяснить, что и как оно там устроено, в голове-то. До сих пор ведь не разобрались, почему больше девяноста процентов людей не могут даже в метре учуять Чужого, если не видят его, не говоря уже о том, чтобы выжить после ментального удара с такой дистанции.

За стеклом ничего нового, естественно, не обнаружилось. Мокрый асфальт дороги, широкий тротуар из где-то добытой плитки, начинавшийся прямо от моего крыльца. Напротив широкое свободное пространство между домами моих соседей. Новые времена диктовали новые требования к планировке — побольше просматриваемого и простреливаемого, если вы не хотите в один печальный момент стать кормом для тройки-четвёрки ещё не инициированных Чужих. Периметр населённых пунктов, вроде нашего Посёлка, теперь больше напоминает старинные крепостные валы. Все бугорки и укромные места в радиусе до километра от стен сравнивали тяжёлой техникой, на этом горючку не экономили. Благо, если тут употребимо такое слово, в разные Европы нефть и газ давненько не качали, использовали, после того как чуть пришли в себя и навели порядок на порушенных во многих местах трубопроводах, для собственных надобностей. И знаете, даже не вякал особо никто! Не так уж и много там народу выжило, чтобы было кому выступать. Обходились местными ресурсами, нашлись и там люди рукастые, хотя, если уж совсем честно, мало меня волновало, что и как там у бывших наших заклятых друзей. Не допустили мы с амерами в последний момент обмена нюками, да и славно, честь да хвала нашим и ихним руководителям, использовали то время, что нам от щедрот своих Фортуна подкинула, с толком. Иначе ведь подумать страшно, что мы сами успели бы наворотить, случись Вторжение совершенно неожиданно. Ладно, что вспоминать, вы и сами, если живы до сих пор, отлично знаете, как оно всё происходило в те недели до падения первых капсул с зародышами Чужих, а мне уже собираться пора. Вон, уже к домику этой язвы Маринки её почти персональный транспорт подкатил, с тщательно отрисованным оранжевой арктической краской номером «13» на борту. «Почти» — так это потому, что все же иногда смены Патруля и Охотников не совпадали, и экипаж «чёртовой дюжины» катался с кем-то другим из наших коллег. Хотя ребята там подобрались такие, что только Маринка могла ими толком управлять, с её-то характером другого ожидать странно было бы, хе-хе… Дело они, конечно, знали, иначе не допустили бы их к работе, но за словом в карман не лезли, редко кто добровольно хотел с ними выезжать в поле. Меня как соседа и довольно часто работающего с Рыжей Язвой (Маринка сама придумала такой позывной для себя) на зачистках экипаж «тринадцатого» считал почти за своего. Только иногда доставали расспросами, мол, когда же мы всё-таки поженимся? Оно, конечно, и логично вроде, если со стороны посмотреть. Соседи, коллеги по работе, характеры у обоих такие, что, как считали все окружающие, уж лучше бы мы друг друга в свободное время подкалывали, чем кого-то постороннего. Но про меня они это совершенно зря, не люблю я языком трепать, если что и скажу, так это когда Маринка готова от слов к делу перейти. А оно надо кому? Рука у неё тяжёлая, даже не подумаешь сразу, что такая хрупкая с виду девушка способна отправить в нирвану мужика раза в два массивнее себя. Встречаемся мы с ней, и в свободное время тоже, особого секрета не делаем. Но в самом начале я рассказал ей о первой жене, поделился, так сказать, опасениями, на что выслушал примерно следующее: «Ты, Серый, не забивай себе тыковку, когда мне придёт в голову идея тебя совсем захомутать, первый узнаешь». Вот так и живём, Напарница, что характерно, не возражает, даже, как мне кажется, одобряет про себя, хотя с Напарником Маринки и не очень уж любезничает, только в поле. Вот там на них любо-дорого смотреть, в паре у них так ловко получается, будто они все эти приёмы и финты отрабатывают всё свободное от выходов время. Да ни разу! На чистой интуиции, или что у них там есть, такой высший пилотаж выдают, что наши гении из научной секции только руками разводят. Пока я всё это вспоминал, соседка погрузилась в машину, махнув в мою сторону рукой, не дожидаясь ответного приветствия, КАМАЗ фыркнул выхлопом, без лишнего шума и скрипа покатил вправо и быстренько скрылся из поля зрения. Пора и нам. Мне снаряжаться, а Марии ещё и перекусить, не любит она, когда кто-то наблюдает за этим процессом.