Игорь Вардунас - Ледяной плен

— Что, по щам надаешь? — поддерживая давно заведенную игру, беззлобно ухмыльнулся тот, прикрывая за собой дверь. — Милости прошу — только, смотри, не нахлебайся.

— Одна она у меня, Миша.

— У меня тоже…

По обыкновению проигравший в перепалке Ерофеев растерянно посмотрел на Евгения Сергеевича. Тот молчал, задумчиво шевеля усами.

В остающееся после работы на грибной плантации время Лера любила возиться на кухне, готовя наживку для силков Батона. Охотник с малых лет брал смекалистую и быстро учившуюся девчонку с собой на поверхность, упрямо отклоняя кандидатуры парней-подмастерий. Со временем черствый смурной одиночка крепко привязался к помощнице, да и Лерка явно тянулась к нему. Ерофеев поначалу дергался, но, увидев, что Батон ей то ли вместо отца, то ли вместо старшего брата, махнул рукой.

Лера и Батон — хрупкая девчонка и изуродованный великан-охотник — были чем-то неуловимо друг на друга похожи и странным образом друг друга дополняли. Может быть, оттого, что оба были сиротами — две потерявшие семью, в одночасье замкнувшиеся в себе души, неосознанно тянущиеся друг к другу…

Ерофеев понимал: сам он отца Лерке не заменит — ни по возрасту, ни по авторитету, ни по отношению. А вот у Батона получится… Получается. А угрюмый здоровяк, навсегда разлученный Катастрофой со своей семьей, видит, наверное, в девчонке своего собственного ребенка… Если бы тот остался жив, если бы мог вырасти, был бы как раз Лериным ровесником.

Нелюдимого и сильно пьющего Батона в убежище терпели только за одно — редкостное умение разбираться с хищными тварями с поверхности. Нет-нет, кто-то из благодарных обитателей бункера совал ему под матрац пару патронов, пока Батон был в очередной отлучке, а иные и шкалика сивухи не жалели. Ясно ведь, что жизнь у мужика не сахар — каждый день в одиночку с чудовищами воевать. Мишу костерили, побаивались, но уважали и берегли.

Но только по силам ли и ему та тварь, что завелась теперь в окрестностях?

Когда в назначенный час экипированная Лера топталась у преграждающих выход на поверхность гермоворот и привычно налаживала дыхание в заранее натянутом душном респираторе, кто-то осторожно потрогал ее за локоток.

— Возьми, возьми, горлица, — ласково забормотал улыбающийся Птах, вкладывая в ладонь девушки странную изогнутую костяшку. — Счастье тебе дедушка принес.

Долго держать под замком безобидного и уютного старца, к которому все жители убежища давно привыкли, Ерофееву не позволила совесть. Показательные меры приняли, и будет.

— Что это? — Лера с любопытством повертела странный подарок.

— Повстречалась Птаху в странствиях девица с младенцем. Доброго человека горьким плачем звала, — с охотой принялся объяснять старик в своей непонятной манере. — И пришел к ней добрый человек, и говорили они с восхода и до заката солнышка. И не мешали им ни птицы небесные, ни твари земные, но попрятались да беседу слушали.

— Ничего не понимаю, — растерявшись, выдавила кислую улыбку Лера. — Вы сейчас о ком?

— Принеси его матушке, — заковылял прочь блаженный, заметив подходящего дядю Мишу. — Потеряла его, сердешная, а ты вот верни. Скажи, Птах передал. И поклонись, поклонись девице с младенцем…

— Что, очередные побасенки? — кивнул в сторону ковыляющего прочь Птаха появившийся дядя Миша, и Лера поспешно спрятала странный подарок в карман «химзы».

— Как всегда, — в последний раз проверяя снаряжение, девушка подтянула лямку рюкзака. — Вы же знаете.

— И откуда они только в его голове берутся? — фыркнул Батон, натягивая на голову противогаз. — Ну что, готова?

Лера кивнула.

— Тогда пошли, — двупалой перчаткой дядя Миша махнул караулившей герму охраннику. — Открывай!

Под потолком что-то глухо лязгнуло, и массивные створки с надсадным скрежетом стали неторопливо расползаться в стороны. Стоявшая рядом с охотником девушка вновь ощутила томительное покалывание в груди, с которым за последние восемь лет успела свыкнуться, но так и не сумела побороть. Это был первобытный восторг, смешанный со страхом только вкусившего азарт охоты молодого хищника, в очередной раз вынужденного против воли ступать на территорию врага. Легкомысленный вызов миру, давным-давно ставшему чужим.

Они выходили на поверхность.

— Ты зачем деду про выпивку наболтала? — угрюмо просипел в фильтры противогаза Батон, наблюдая, как Лера осторожно раскладывает приманку в центре замаскированного губчатым лиловым мхом самодельного капкана. — Вон тот кусок наверх подтяни, аппетитнее выглядит.