Анна Калинкина - Царство крыс

Эти четверо жили одним днем, и на фоне остального населения метро, хотя и не уверенного в завтрашнем дне, но пытавшегося строить планы хотя бы на ближайший месяц, казались людьми без будущего. Тем не менее они неизвестно зачем подобрали и выхаживали совершенно чужого им человека. Впрочем, возможно, у них были на него какие-то виды. Игорь, как и все обитатели метро, был достаточно здравомыслящим, чтобы понимать: никто ничего не делает просто так. Здесь, среди отщепенцев, проповеди товарища Москвина о справедливости, братстве и счастливом будущем выглядели особенно цинично.

Тем более если вспомнить его предательство.

«Ну ничего, — думал Громов, — если доведется еще увидеться, непременно предъявлю счет. За себя, и за Лену — отдельно. Рановато списали меня, товарищ генсек».

Наверняка тут не обошлось без Якова Берзина. Этот худощавый, бледный и выглядящий вечно больным человек взирал на мир наивными голубыми глазами. Иногда он надолго пропадал, потом вновь появлялся на станции Проспект Маркса. Ходили слухи, что Берзин лечит застарелый туберкулез, а еще — что он замешан в каких-то жутких и тайных делах. Хотя Игорь знал, что Яков не терпит насилия и даже вида крови не переносит. Тем не менее эта загадочная личность, ко мнению которой прислушивается генсек, многим внушала ужас. Громов полагал, что идея пожертвовать провалившимся разведчиком принадлежала именно Берзину. Может, он и не мог смотреть на побои, но подписать смертный приговор человеку заочно было вполне в духе Якова — если он считал, что это отвечает интересам руководства Красной линии.

Но к Берзину у Игоря не было такой ненависти. Ведь это не он хлопал способного разведчика по плечу, глядя на него с отеческой лаской. И если даже Берзин дал совет бросить Игоря на произвол судьбы, генсек ведь мог к нему и не прислушаться…

Впрочем, увидеться с товарищем Москвиным, возможно, и не доведется. Когда Игорь пришел в себя, он по первости просто радовался, что идет на поправку, и не задумывался о том, что будет делать дальше. Но теперь ему стало приходить в голову — они в западне. И пути отсюда нет. Особенно ему, красному шпиону Громову.

Пусть он чудом выжил, но что делать теперь? В Рейх нельзя — там его опознают при первой же проверке документов и охотно доделают то, что не закончили в прошлый раз. На Красную линию он не вернется — не к кому. Да и не смог бы он после такого предательства продолжать служить, как ни в чем не бывало, идеалам коммунизма. Какой из него теперь гражданин Красной линии? Впрочем, при всем желании Игорь вряд ли попал бы отсюда — туда. Даже если удалось бы пройти через Цветной бульвар на разрушенную Трубную. По слухам, туннель от Трубной к Сретенскому бульвару тоже сильно пострадал и даже переходы с Красной линии на Тургеневскую и на Сретенский бульвар был замурованы. Правда, поговаривали, что Сретенский все же как-то сообщается с Красной линией, но уж очень нехорошие ходили слухи об этой станции. Шептались, что там назначают встречи с бандитами ганзейцы, которые не хотят светиться на Китай-городе. И что народишко там живет отчаянный — можно пропасть бесследно, и никто никогда не найдет. Значит, и этот путь был заказан.

Оставаться здесь, с бродягами? Деградировать и стать одним из них? Выживать любой ценой, бояться каждого шороха, питаться всякой дрянью, да и ту еще нужно найти! Такое будущее, разумеется, не привлекало Громова. В груди закипал протест. Он еще молод и полон сил, неужели для него все кончено в самом начале жизненного пути? Неужели не заготовлено для него в этой жизни что-нибудь получше? Неужели все его способности и навыки, полученные в разведшколе, не помогут обеспечить себе сносное существование? Он явно заслуживает большего. Когда силы вернутся к нему, он снова станет бойцом, профессионалом. Может быть, подумать о том, чтобы пробраться на Ганзу? На богатую, сытую Ганзу, которая в состоянии будет достойно оплатить его услуги. Да, пожалуй, об этом стоило подумать. Если уж продаваться, так подороже.

Или, может, попробовать перебраться в Полис? В государство военных-кшатриев и ученых-браминов? Громову, конечно, нечего и рассчитывать стать одним из браминов, не тот у него характер и не те цели. А вот военную карьеру можно было бы, наверное, сделать. Михаил Иванович, провожая Игоря на задание, рассказал, кто мог бы посодействовать ему там, — на всякий случай. Игорь даже удивился — надо же, какие, оказывается, знакомства у неприметного с виду пожилого человека.