Сергей Клочков - Лунь

За секунду до выстрела парень что-то почувствовал. Он резко вздрогнул, втянул голову в плечи и начал разворачиваться в мою сторону. И за долю секунды успел встретиться со мной взглядом. «Сайга» толкнула в плечо, вспыхнуло тусклое пламя выстрела, и тлеющий пыж оставил в воздухе нитку сизого дыма. Тяжёлая экспансивная пуля вошла не между лопаток, а чуть левее, вышибла розоватое облачко, и бандит мешком рухнул на землю, не успев даже вскрикнуть.

Я долго не мог заставить себя подойти к телу. Просто сел на дорогу, не доходя пяти шагов до убитого, и смотрел на серые тучи, марево над разрушенным домом, остановку. Зачем-то рвал и ломал в мелкую щепу сухие стебельки травы, старался проглотить горький ком в горле. Знобило. Странно, но никаких определённых мыслей в голове не было. Лезла какая-то чушь: что вроде дождь собирается и похолодало заметно, ночью, наверно, вообще колотун будет, что продукты в Баре в цене подскочили, и хорошо бы в НИИ к Гюльчатай завтра заглянуть, может, какое задание поручит, или просто поболтаем о чём-нибудь. И вообще надерусь я вечерком в Баре, хоть и не в моих это привычках — много пить, но сегодня, ядрёна восемь, точно нахлебаюсь в дымину. Ну что, Красавчик, лежишь? И что тебя, дурака, заставило по кривой тропинке пойти, зачем ты вообще, дурило, в Зону попёрся? Чего не хватало тебе там, на Большой земле? Ты ведь убить меня хотел, Красавчик, убить всего за несколько артефактов, и уж точно не сидел бы вот так, как я сейчас, не зарубался, а просто прихватил моё барахло, посетовав, что маловато хабара сталкер намыл…

Долго я сидел там… пока смеркаться не начало. Потом взял трофейную СВД и, не оборачиваясь, побрёл в сторону Бара. Дороги почти не помню, как в аномалию не вляпался, до сих пор удивляюсь.

СВД, как позже выяснилось, принадлежала долговцу из пропавшего месяц назад патруля — признали винтовку «долги», инвентарный номер на прикладе сохранился. Барин выслушал, понимающе кивнул, но потом, потянув носом, из заведения меня выставил, снабдив на дорожку двумя бутылками горькой настойки. «Кольчугу» пришлось потом в НИИ в специальную чистку сдать, и сам еле от запаха отмылся. Но всякий раз, когда доводит нелёгкая до перестрелки, когда вынужден стрелять в людей, чувствую тяжёлый солёный смрад, совсем как в тот день, когда убил первого в своей жизни человека.

— Вспомни, стажёр, что обычно с бандитами в «Свободе» делали? — спросил я, кивнув в сторону трупов.

— В расход… — буркнула Хип, отведя глаза.

— Вот. «Долги» их тоже к стенке поставили бы или на Арену, что в принципе одно и то же. Там с ними разговор короткий. А отпустить их никак нельзя было, сама понимаешь.

— Всё равно, — устало вздохнула Хип. — Так тоже нельзя. Иначе мы от них отличаться перестанем, сами в зверей превратимся.

— Эх, девочка… — негромко произнёс Сионист. — В том вся и беда, что человек хуже всякого зверя, просто не каждый своему зверству волю даёт. Но если уж дал, то страшнее монстра не будет, и таких тварей как бешеных собак стрелять надо, пока они других не заразили. А лютость человеческая заразна, факт. Сами далеко собрались? Может, по пути?

— До Грибной Деревни, потом к «Долгу» в гости.

— Ну, до Грибной я с вами могу прогуляться, если не возражаете, — кивнул Сионист. — А там к Чёрной Балке потопаю. Ну, как?

— Возражений не имею.

— Да, Лунь… смотрю, Хип уже заправским сталкером сделалась. Недурно. Решил ещё одного стажёра взять? Или, пардон, Хип учеником обзавелась?

— Вообще-то за меня всё решил Бивень, — вздохнул я. — В общем, хочу парня за Периметр вытащить.

— Жалко, значит? — Сионист сощурил глаза. — Ну-ну…

Старая, давно заброшенная грунтовка таковой не казалась. В смысле, заброшенной, хотя уже больше двадцати лет не ездили по ней трактора и молоковозы. Однако колеи как будто свежие, рубчики в них даже видны от тракторных шин, а ведь и дожди, и слякоть эта вечная давно должны были сгладить эти следы, стереть о них всякое воспоминание. Ага, как же, сотрёшь тут… вон какой ливень был, грязища везде, а дорога сухая, пылит даже, камешки блестят, в песке стёкла от раздавленной бутылки. Нормальная такая, обычная сельская грунтовка…

Не нравились мне в Зоне разные странности. Вот, к примеру, трёхэтажка одна в Нижнем Коржино есть. Вокруг неё дома все серые, подгнившие, пустыри с вечно жухлой травой, бурьян, крыши проваленные, отблескивают из подвалов холодным белым светом «смерть-искры» — обычная для Зоны картинка траурных таких, мрачных расцветок. А этот дом весь, от фундамента до конька шиферной крыши, во все цвета радуги разукрашен. Места живого нет — всё в жёлтых, синих, оранжевых кляксах, даже стёкла, и те заляпало. Лишайник мутировавший, просто лишайник, и ничего более, не токсичный он, не фонит, вот только необычно яркий и по ночам немного светится. И сталкеры в этот дом залезали, ночевали даже, никто там не гробился. А я вот не могу. Не могу, и всё тут. Если бы этот самый лишайник и на других домах был, то не вопрос, зашёл бы… а тут непонятно. Почему здесь растёт, а рядом — не растёт? Чем ему именно этот дом глянулся? Даже кабель, длинный кусок, с крыши свисающий, весь заплыл так, что изоляции не видно, и шифер сплошь пятнами покрыт, а вот забор, непосредственно к дому прилегающий, — чистый. Значит, что-то не то с этим домом, и поэтому меня туда калачом не заманишь. Вот и грунтовка эта. Ох, как же не нравится она мне, а ведь ни одной аномалии не встретилось, и мутантов тоже не будет — обходили они эту грунтовку десятой дорогой. Сионист вон шагает безмятежно, даже гайки не кидает, а опытнее человека я ещё не встречал, самому Фреону сто очков форы даст. Стажёр тоже спокойна, а чутьё у Хип — дай бог каждому, не раз убеждался, что знатный сталкер растёт, одарённый. Почему же у меня мороз по коже? У-ух, зараза, поскорее бы уж до Грибной добраться. Параноик ты, Лунь.