Сергей Клочков - Лунь

— ААААААА!!! — Истошный, полный ужаса вопль, и Ересь бросил пустой ПП на землю. Засверкали пятки. — УЙДИСУУКАААА!!!

Силы уже были на исходе, когда впереди, в паре метров, замаячила чёрная бандана, и я уже хорошо слышал, как клокочет в груди Философа воздух. Последний рывок, и я прыгнул на беглеца, сжал его в объятиях, и мы вместе покатились по грязи. В глазах потемнело, я долго лежал, с хрипом глотая воздух и слушая рядом такой же хрип. Потом поймал занесённую руку с ножом, вывернул до хруста костей. Кустарная финка выпала из ладони. Я поднялся с земли. В глазах всё ещё было черно, но уже не от усталости.

Не давая Ереси подняться, я сбил его ударом ботинка по лицу. Что-то хрустнуло. Философ захлебнулся воплем, а я бил его, бил страшно, наотмашь, вколачивал в жёсткую землю, всё больше зверея, ссаживая в кровь костяшки пальцев. Бил до тех пор, пока кто-то не прыгнул сзади на плечи.

— Лунь… хватит… убьёшь… — И Хип, ещё задыхаясь от бега, оттащила меня от Ереси. — Он… живой нужен…

Деньги, завёрнутые в пластиковый пакет, нашлись во внутреннем кармане комбеза. Я также забрал контейнер с «кровью камня». Недорогой артефакт, но польстился на него Ересь, хотя знал, прекрасно знал, зачем он Лешему нужен. Хип тем временем крепко скрутила руки Ереси снятым с него же ремнём, дождалась, пока он придёт в сознание.

— Поднимайся, пошли, — ровным, бесцветным тоном бросила она ему.

И Ересь захныкал, хлюпая разбитым носом, кривя вспухшие, треснутые губы. Поднялся, охнув от боли, и пошёл, не глядя на нас, опустив голову.

— Двадцать восьмой. Двадцать восьмой. Ответь второму.

— На связи, — расслышал я сквозь шипение и треск рации.

— Начальника первого поста ко мне. — Начальник штаба отложил рацию и посмотрел на меня. — Ну, здравствуй, Лунь. Однако, как тебя Зона разукрасила… седой, значит, и в самом деле как лунь. М-да… я с тех пор, как в Коржинском колодце встретились, тебя и не видел.

— А ты почти не изменился, Седой.

Ну как почти… тот же жёсткий прищур, короткие, ёжиком, волосы, только что седины добавилось. А вот нашивки на комбинезоне уже совсем другие. И личного кабинета, насколько я помню, у него раньше не было.

— Этот хлопчик?

— Он самый.

— А я подозревал, Лунь, что рано или поздно ты в подобную историю вляпаешься. Не пойму только, зачем оно тебе надо. Хм… знакомая физия…

Седой отложил бумаги, поднялся с кресла и подошёл к Ереси.

— Да… точно он. Только попорченный сильно. Так понимаю, твоя работа?

Левый глаз Ереси заплыл огромным кровоподтеком и не открывался. Правый превратился в узкую щёлочку. Нос, похоже, сломан, и из-под вздувшейся, как оладья, верхней губы выглядывал сколотый наискось зуб. А врач, осмотревший Философа, сказал, что ещё и два ребра я ему сломал…

— Соломатин Эдик, верно? Ах ты, мерзавец… — Седой сокрушённо покачал головой.

— Это всё он… — прошамкал Философ. — Он, гад, бабки попёр, а на меня… ох… стрелки перевёл.

— Да ну? — Седой изобразил удивление.

— На него не подумают, — продолжал Ересь. — Он стырил, сам видел. Я хотел доложить, пригрозил, что убьёт. Он, падла…

— Ай-ай-ай. Бывает же такое. — Седой сокрушённо покачал головой, а затем отвёл руку и смачно влепил прямо по синякам обратной стороной ладони, сбив Философа с ног.

— Это тебе, гнида, вместо расстрела. Никонов! Сообщи по сети, чтоб группы Самохина, Гелидзе и Протасова сворачивали поиски и возвращались на базу. Нашёлся пропащий.

— Есть сообщить по сети! — гаркнул молодой долговец, дежуривший у двери, затем достал ПМК и начал набирать сообщения.

— Хорошие у тебя родители, Эдик. Даже награду за тебя, подлеца, назначили.

— У него же папа сидит… — не удержался я.

— Ага, сидит. На кафедре доцентом. А у папы генерал в друзьях детства. Да, тот самый, что местной воинской частью командует. Знал бы ты, Лунь, скольким офицерам неполное служебное оформили… А всем остальным — строгача с занесением. Чтоб, значит, не пускали в Зону кого ни попадя. Одного не понимаю — как у хороших родителей такая сволота выросла.

— Разрешите доложить! — Дежурный закончил набирать текст. — Тут напарник… напарница Луня войти хочет.

— А чего ты её на пороге держишь? Впускай, конечно.

— Ой. — Хип узнала Седого.

— И вам здравствуйте. — Седой улыбнулся. — Проходи, не стесняйся… я в курсе, что ты в одиночки записалась и давно с Лунём ходишь. Это, в общем, правильно, что со «Свободой» завязала. Уважаю. Мир?

— Ну… ладно… — неохотно буркнула Хип, бросив на Седого колючий, недоверчивый взгляд.