Graham McNeill - Отвергнутые Мертвецы

Они в молчании продвигались вглубь Храма, выставив перед собой оружие с хрустальными клинками на длинных древках. Судя по их пластичным движениям, все они были женщинами. Они образовывали идеальный полукруг с Отсутствующим Ангелом в его центре, словно охотники, теснящие опасного зверя обратно в его берлогу.

Тварь вопила без передышки, но, лишённая энергии, она была не более чем клочком грязно-жёлтого света. Но вот у неё отняли последние поддерживающие её запасы, и исчез даже он, а её пронзительным стенаниям пришёл конец.

– Сёстры Безмолвия, – сказала Роксанна.

Кай знал, кем были эти женщины, но всё его внимание приковал исполин в золотых доспехах, который вошёл в Храм следом за ними.

– Лорд Дорн, – произнёс Атхарва.

То был последний дар, что получил Кай, – увидеть примарха своими собственными глазами. Астропату потребовалось всё его самообладание, чтобы не упасть на колени перед сюзереном и повелителем Имперских Кулаков. Лорд Дорн целеустремлённо прошагал по нефу Храма, в котором после исхода Отсутствующего Ангела воцарилась тишина. Примарх, одетый в свои боевые доспехи из шлифованного червонного золота, главенствовал в окружающем пространстве, притягивая к себе все взгляды, как живое воплощение гравитационного поля.

– Труби отбой, Атхарва из Легиона Тысячи Сынов, – произнёс Дорн. Его голос был суровым и непреклонным, как скала. – Всё кончено.

– Да ничего ещё не кончено, Рогал Дорн, – ответил Атхарва. – Кому, как не тебе, это знать.

Сёстры в золотой броне, которые сопровождали Дорна, дёрнулись, когда Атхарва назвал примарха по имени, но, конечно же, не произнесли ни слова. В Храм вошла ещё одна группа людей. Это были латники, облачённые в чёрные кольцевые сегменты брони, и с аметистовым гербом на левой стороне груди. Во главе отряда вышагивала прекрасная женщина, чьё лицо Кай в последний раз видел, будучи пленником в тюрьме под горами. Там она была иллюзией, но что касалось этой Элианы Септмии Вердучины Кастана, то у Кая не было ни капли сомнений в её подлинности.

Завидев представительницу своей семьи, Роксанна испустила едва слышный вздох. Её голова стремительно развернулась к маленькому мальчику, жавшемуся к дородной женщине, которая съёжилась под прикрытием статуи вместе с ними. Роксанна присела рядом с ним и разжала его крепко сжатый кулачок, в котором обнаружился серебряный перстень. Вделанный в него аметист помигивал мягким фиолетовым светом.

В глазах мальчика стояли слёзы.

– Ты говорила, что это волшебное кольцо, – сказал он.

– Так оно и есть, – удручённо вздохнула Роксанна и взяла Кая за руку. Так они и стояли вдвоём, ожидая встречи с Рогалом Дорном и его союзниками. Кай заметил среди них адепта Хирико и Афину Дийос. И хотя он знал, что Афина просто обязана была помогать его преследователям, он был рад, что получил эту последнюю возможность снова повидаться с ней.

– Выдай нам астропата, – велел Рогал Дорн, и Каю пришлось сдерживать себя, чтобы не сделать непроизвольный шаг вперёд.

Атхарва покачал головой:

– Он тебе неподвластен.

Дорн хохотнул, хотя Кай расслышал в этом звуке нотки неуверенности.

– Ещё как, – сказал примарх, доставая огромный золотой пистолет с гравировками и инкрустацией из чёрного дерева. – Император избрал меня своим защитником. Мне подвластно всё на Терре.

Атхарва оглянулся через плечо, и кивнул Каю, выражая своё уважение.

– Не всё, – ответил он. Оружие Рогала Дорна выстрелило с оглушительным грохотом.

Кай смотрел, как Атхарва валится вниз, и чувствовал, как в нём поднимается гнев. Затылок воина превратился в дымящееся месиво из обуглившегося мяса и обломков черепа. Воин Тысячи Сынов обрушился на пол Храма, умерев ещё до того, как коснулся пола.

Кай стиснул руку Роксанны, пытаясь не показать, до какой степени он был напуган. Он перевёл взгляд с лорда Дорна на адепта Хирико и Афину Дийос. Он понимал, что не сможет помешать им добраться до его знаний. Ему не хватит стойкости, чтобы выдержать их допрос. Он бы дорого дал, чтобы вычеркнуть узнанное из памяти.

Ибо оно сокрушит их, содержащаяся в нём истина слишком чудовищна, чтобы они могли её выдержать. В этот миг Кай осознал, что не может позволить себя взять. Некоторые вещи слишком черны, слишком непереносимы, слишком чудовищны, чтобы их можно было предать огласке. Кай вспомнил слова своего противника по игре в регицид, и на его лице заиграла слабая улыбка.