Андрей Альтанов - Право на жизнь

Страшно чесалась вся левая рука, но эпицентр этого зуда был сверху, на плече. Правая рука рефлекторно потянулась туда. Кисть наткнулась на какое-то твердое препятствие. Тут же окончательно вернулась память, впрыснув мне в кровь изрядную дозу адреналина.

Зона, рана, человек-зверь, оружие посеял, е-мое! Все болевые ощущения мгновенно сместились на задний план. Я вскочил с неожиданной даже для себя прытью и сжался в комок. Где я?! Глаза мгновенно ощупали пространство.

Вокруг никого. Я сидел на корточках, прямо на длинном и широком столе-верстаке, в каком-то погребе. Нехитрые, сбитые из досок полки с разного рода инструментами и припасами, разложенными на них, полностью закрывали все стены. Несколько ящиков со всяким хламом примостились внизу, на грунтовом полу конуры. Единственная железная дверь в этой каморке была распахнута настежь. Вымощенные камнями ступеньки вели круто вверх. Оружия, кроме ржавого молотка и гвоздодера, глаза не отыскали. Рядом стояла керосиновая лампа, но не она сейчас освещала мастерскую.

Взгляд переключился с периферии на верстак и непосредственно на мое тело. На серых шершавых досках вокруг меня лежали странные загадочные образования. Свет шел именно от них. «Артефакты!» — мелькнула в голове догадка. Они даже не лежали, а парили над поверхностью верстака, как будто в невесомости. Рядом с собой я заметил какой-то перемотанный синей изолентой прибор. Повинуясь первой же естественной реакции, я смел все эти странные и неестественные штуковины на пол. Они, паря над землей, плавно разлетелись по углам комнаты.

Каждая из этих фиговин светилась и пульсировала своим цветом, отчего мастерская стала похожа на нарядную новогоднюю елку, мигающую лампами гирлянд. Самыми яркими среди артефактов были две сферы — красная и голубая. Некоторые образования вообще не поддавались описанию. Большинство из тех, что здесь были, смахивали на причудливые плетения корней деревьев, пульсирующие желто-коричневым цветом. Один такой артефакт был стянут изолентой в пару вместе со странным «морским ежом», этакой чертовщиной с желтыми колючками и зеленой сердцевиной. Под ними явно было еще какое-то образование. Рассмотреть его не позволяли те, что были сверху, и ленты бинта, которыми все это нагромождение было плотно примотано к моему плечу. Именно на эту несусветную вязанку и наткнулась моя рука, когда потянулась к зудящему месту.

Недолго думая, я освободился от нее. Помог мне в этом скальпель, лежащий в серебристой коробочке прямо на столе. И только тогда, когда я увидел свою рану, понял, что кто-то всем этим пытался мне помочь. Плечо было целым-целехонько, а на месте пулевого ранения остался едва заметный розоватый шрам, стянутый стежками черных ниток. Вот только почему всю мою руку так зверски раздирает чесотка?

Из одежды на мне были только штаны. Расшнурованные ботинки стояли сейчас внизу, у стола, именно поэтому ногам было настолько комфортно. Я не снимал берцы с того самого утра, когда, ничего не подозревая, радостный отправился на завод в свой день рождения. Окровавленные и перепачканные грязью лоскуты ткани валялись под столом. Это все, что осталось от моего кителя и водолазки; неизвестный лекарь срезал все, чтобы не тревожить рану… или раны? В голове колыхнулись воспоминания.

Кем бы ни был мой спаситель, но зла он мне явно не желал. Я несколько расслабился, спрыгнул со стола и неуверенно отправился к выходу. Надевать ботинки сейчас совсем не хотелось, я наспех связал их шнурки вместе, чтобы удобно было нести обувь в руках. Погуляю пока босиком, не думаю, что успею простудиться. До ушей долетели далекие раскаты грома, а следом за ними и шум дождя. Я схватил лежавшую на полке плащ-накидку, завернулся в нее и осторожно двинулся вверх по ступенькам.

Моросил дождь, тихо постукивал по накидке. Я всеми легкими вдохнул прохладный чистый воздух. Было невыразимо хорошо и как-то… сверхъестественно спокойно. Чувство тревоги, с которым я не расставался все это время в Зоне, почему-то совершенно покинуло меня. Небо оказалось затянутым серыми тучами.

Вечереет, но еще светло. Мутный диск солнца едва просматривается над верхушками деревьев. Холмистое пространство, покрытое кустарником и сухой травой, казалось, ограждала своеобразная живая изгородь. Это были огромные стройные кедры. Они росли по периметру большой круглой поляны посреди леса. Почти на самой границе этой поляны на холме лежал тот самый вертолет, у которого я вчера устроил стрельбу. А я сам сейчас стоял в центре всего этого пространства, у обычного деревенского погреба. Рядом примостился небольшой старый домик.