Елена Горелик: Своя гавань

— Ну, что вы на меня уставились, будто видите в первый раз? — шевалье де Граммон, как обычно, был образцом невежливости. — Позвали утрясать проблему — давайте утрясать.

— Правильно, — хихикнула Галка. — Раньше сядешь — раньше выйдешь.

— Ты о чём? — не понял Граммон.

— Не обращай внимания, это просто шутка. Неудачная, — поспешила успокоить его мадам генерал. — Не думай, будто мы не предвидели, что дело может обернуться таким образом, — уже гораздо серьёзнее проговорила она. — Мы давно прикидывали, как решить эту проблему, и, кажется, у нас появилась дельная мысль.

— «У нас», — хмыкнул француз.

— Да, у нас, — подтвердил Влад. — Мы, понимаешь ли, собираемся жить на этом острове ещё довольно долго и относительно мирно. Потому полных два года только тем и занимались, что улучшали демографическую обстановку в Сен-Доменге. Грубо говоря, всячески поощряли парней заводить семьи. Сам понимаешь, что на это повелись не все. На себя хоть посмотри, — хмыкнул капитан «Бесстрашного». — Вот мы и подумали…

— За нас подумали, — едко уточнил Граммон.

— Ты не дослушал, — Влад холодно усмехнулся, но продолжал: — На земле ещё столько интересных мест, что всем нам хватит места под солнцем. Если тебе не нравится, что Сен-Доменг собирается ближайшие лет десять-пятнадцать жить в мире, езжай в Европу, там идёт война.

— Парень, я создан для того, чтобы всем мешать, — хмыкнул шевалье. — Если мне взбредёт в голову помешать заключению мира между Сен-Доменгом и Испанией — я это сделаю.

— Приятель, если тебе придёт столь неудачная мысль, мне тоже может чего-нибудь не того в голову брякнуть, — Галка отхлебнула глоточек вина. — Не забывай: по части неприятных сюрпризов мы с тобой равные соперники.

— Я помню.

— Тогда давай не нарываться на конфликт, приятель. Мне ссора с тобой нужна как зайцу тормоз. Да и тебе тоже она ни к чему. Но если ты останешься в Сен-Доменге и будешь совать мне палки в колёса, драка между нами неизбежна. И ещё неизвестно, кто победит.

— Тогда давай решим дело миром, — вынужденно согласился Граммон. — Ваше предложение я слышал. Не хотите послушать моё?..

— Там, в Алжире, были свои законы, а здесь свои, — настаивала Галка. — Вставай, прогуляемся. А то сидишь тут, как канарейка в клетке!

Мариам сдалась. В конце концов, если женщина одета по-мужски, вооружена и опасна, то вполне можно выйти на улицу в её сопровождении, как если бы это был мужчина. И обе дамы пошли гулять на набережную. Мариам завернулась в цветное покрывало и закрыла лицо чадрой, являя миру лишь чудесные глаза — даже живя среди христиан она не осмеливалась нарушать законы шариата.

— Тебе не тяжело? — спросила Галка.

— Нет, — сквозь тонкую ткань чадры угадывалась улыбка Мариам, а в её непроницаемо-чёрных глазах появилось странное выражение — смесь лукавства и нежности. Египтянка погладила живот, заметный даже под мешковатым покрывалом. — Он непоседа, как и его отец, но это совсем меня не беспокоит.

— Уверена, что будет мальчишка? — рассмеялась Галка. — А вдруг девочка? Что тогда?

— Пусть будет девочка, — согласилась Мариам. — Господин сказал, что одинаково обрадуется и сыну, и дочери. И что это наверняка не последний наш ребёнок.

«Билли не рассказал ей, как когда-то клялся не жениться даже под угрозой расстрела на месте, — мысленно похихикивала Галка, — зато меня сватал за каждого встречного капитана!»

— Господин очень добрый, — продолжала Мариам. — За всё время ни разу не ударил меня, не накричал… Мой прежний господин за три месяца побил меня трижды: он призывал меня на ложе, а я была нечиста. Потом… Я никому не говорила, а тебе скажу. Когда вы напали на Алжир, я подумала: вот воля Аллаха. Либо меня убьют, либо я стану свободной. Я думала так: рано или поздно я потеряю стройность и красоту, и господин выгонит меня из дому, как выгнал свою предыдущую любимую жену, когда купил меня. Пусть лучше Аллах пошлёт мне смерть или сделает женой христианина. У вас же положено иметь только одну жену.

— Значит, ты считаешь, что с Билли стала свободной, — философия юной мусульманки казалась Галке несколько диковатой. Как на её собственный характер, прежний муженёк Мариам, имей он несчастье привести в свой дом такое стихийное бедствие, прожил бы очень недолго. — А что бы сказали на это ваши муллы?

— Ничего хорошего, — вздохнула Мариам. — Но я живу так, как подсказывает мне сердце, и рада столь щедрому дару Аллаха.

Мариам была вдвое моложе Галки — действительно, ещё пятнадцати не исполнилось! — но её мудрости хватило бы на полдюжины женщин.