Михаил Белозеров - Эпоха Пятизонья

– Впервые эффект проявился двадцать пятого августа прошлого года, в десять часов утра. Над Кремлем возникло кольцевое облако, а под облаком на Ивановской площади – белый вихрь диаметром метров тридцать. В этот вихрь попали двое: гражданин Китая и искусствовед Оружейной палаты. Больше их никто не видел. Облако и вихрь, по свидетельствам очевидцев, просуществовали около получаса. Уже тогда было известно, что подобные природные явления характерны для необжитых мест Сибири и Дальнего Востока, они не проявляются в городах, а здесь взяли и проявились. Мы не были готовы. К тому же все остальные Зоны так или иначе связаны с атомными или термоядерными объектами. В нашем же случае ничего не совпадало. Нетипичная картина: ни тебе разломов, ни тектоники, ни бури, ни солнцепека. Чистое, голубое небо, солнышко. Аномалия!

– Кроме самого факта явления, – уточнил Бараско, не удержался и потянулся за коньяком.

– Да, самого факта, – невозмутимо согласился Берлинский и позвонил по телефону: – Принесите обед на троих.

В последующие две-три минуты бутылка коньяка была прикончена, разговор сместился в русло других Зон, где события, за исключением, конечно, Чернобыльской, имели совершенно иной характер. В комнату вошли пять вышколенных официантов в колпаках и ловко накрыли стол. У Костя потекли слюнки от жирного наваристого борща и мясного рагу, салатов и закусок. А еще им подали домашние пельмени, политые сметаной, и холодную водку в запотевших графинах. Ред радостно потер ладони. Генерал на правах хозяина разливал водку и приговаривал:

– Водка под пельмени – первое дело!

Костя вспомнил, что газеты всех мастей в те времена как воды в рот набрали. Если о кольцевом облаке еще что-то писали, то о том первом вихре, предвестнике появления Кремлевской Зоны, никто слыхом не слыхивал. Перед китайцами извинились. Родственникам искусствоведа Оружейной палаты пообещали провести самое тщательное расследование. Но не успели. Да, собственно, никто не знал, связано ли появление облака и вихря с последующим возникновением Зоны. Ученые пока ломали голову.

– Эдуард Петрович, вы забыли о сгоревшем батюшке.

– Ах да… – вспомнил генерал. – Как раз накануне стабилизации Зоны сгорел отец Анисим. Рядом с ним стоял звонарь Попов. По его словам, они разговаривали перед собором Двенадцати апостолов. Вдруг внимание отца Анисима что-то привлекло со стороны Никольской башни. Он посмотрел туда. Попов тоже посмотрел, но ничего не заметил, а когда оглянулся, отец уже лежал. Лицо его чернело на глазах, а из-под одежды, но больше всего изо рта и носа шел дымок. Огня видно не было. Попов сорвал с себя куртку и накрыл отца Анисима в надежде спасти его, а когда убрал, то лицо уже обуглилось, а изо рта появилось пламя. Отец Анисим сгорел изнутри. После этого было сделано два предположения. Первое – отец Анисим увидел вспышку лазера, с помощью которого кто-то передал пучок энергии. Второе – наиболее вероятное – Кремль по непонятной причине стал местом выхода неизвестной энергии Земли.

– Сила из ничего, – брякнул Костя и едва не прикусил язык от стыда.

Генерал-полковник так на него посмотрел, что Костя осознал всю глубину своей безответственности. Впрочем, точно так же генерал смотрел и на Бараско, когда тот порол чепуху. Ведь Бараско не всегда был свят. На монументальном лице генерала невозможно было прочесть никаких эмоций, кроме радения за родину. Должно быть, чин обязывает, цинично думал Костя, потихонечку и незаметно пьянея.

– Я лично склоняюсь к теории лазера, – заявил Бараско, ничуть не тушуясь и вылавливая из борща куски свинины пожирнее.

– Почему? – спросил генерал Берлинский.

– Потому что ясно и понятно и думать не надо. Отец Анисим стоял на траектории луча. Погиб случайно.

– Случайно он погиб в обоих случаях, – высказался Костя, снова покраснел и дал себе слово только молчать и слушать.

– Да… – задумчиво сказал генерал, наливая холодную как лед водку. – Только нам от этого не легче. Я к чему это все рассказываю… Вам, – он посмотрел на Костю, – надо будет опасаться всех вспышек. Впрочем, мы вам подберем соответствующее оборудование, которое если не думать за вас будет, то, по крайней мере, предупреждать обо всем необычном, в том числе и об аномальных магнитных полях.

– Подождите-подождите, – неуверенно сказал Костя, – я еще не согласился.

В знак протеста он даже отодвинул от себя тарелку с пельменями, от которых шел умопомрачительный запах мясного бульона, специй и уксуса. Но вкуснее всего пахла горячая сметана. В общем, Костя был не против все это умять, а хорохорился для вида, сознавая в глубине души, что деваться ему некуда.