Михаил Белозеров - Эпоха Пятизонья

– Вот то-то и оно, – укоризненно произнес Бараско. – Без разведки, без информации поперли, и все! Как это по-нашему! Народ только погубили. Вначале надо было изучить явление!

– Вот и изучаем, – ответил, нисколько не тушуясь, генерал. – Впрочем, не волнуйтесь, кому надо, тот уже сидит за разгильдяйство и шапкозакидательство.

– Вечно у нас так… – беззлобно пробурчал Бараско.

Вой и стон стояли по всей Москве и России, вспомнил Костя. Две недели хоронили тех, кто не пропал, кто вышел без памяти, со страшными ранами и умер в больнице. В живых осталось не больше сотни человек. Только трое из них могли вспомнить, кто они такие, остальные потеряли память и сидят по психушкам с диагнозом посттравматический психоз, шизофрения и идиотизм. Врачи говорили, что память у людей была выжжена и что они стали как трава.

– Мне поручено, – услышал он голос генерала, словно издалека, – неофициально наладить контакты с черными сталкерами. К сожалению, вас осталось не так уж много. Вот Ред Елизарович согласился сотрудничать с нами.

Костя посмотрел на Реда, словно видел его впервые. Он даже не знал, что у него есть отчество. Возмужал Ред. Действительно стал Елизаровичем. Налился силой под теплым крымским солнцем. Сделался настоящим жилистым мужиком, знающим себе цену. Дружеские чувства были спрятаны в нем глубоко под броней черного сталкера, а прошлое его не волновало. Ред, как прежде, дружески, подмигнул ему. Костя от неожиданности закашлялся. Не доверяю я теперь Реду, пусть даже он и подарил в Чернобыле мне жизнь, подумал он. А может, у него не было выхода? Может, это «анцитаур» подсуетился и сохранил мне жизнь, а я думаю на Реда?

– Ладно, давайте выпьем за сотрудничество, – словно угадал его мысли генерал. – Вы нам вот как нужны! – И черканул ребром ладони по горлу.

Они чокнулись. Коньяк оказался хорош: не мягким и не грубым, а в меру крепким и вкусным. Не слабоватым французским, подходящим для женщин, а крымским, бодрящим, как раз то, что нужно для таких разговоров.

– Хорош коньяк, – задумчиво сказал генерал и налил еще. – Нам бы с этой Зоной разобраться! – И вопросительно посмотрел на них.

Была в его словах слезная просьба, а еще – желание расположить к себе и вообще сделать беседу непринужденной. Он снял китель, повесил на спинку стула и посмотрел на Костю ласково-ласково, словно на малолетнего сына.

По-другому генерал не умеет просить, сообразил Костя и, сделав вид, что ничего не понял, потянулся за лимоном и почувствовал, что расслабляется. Он даже незаметно огляделся и только сейчас заметил видеооборудование, книжные шкафы по темным углам и огромный, как каток, стол – там, где окна были закрыты тяжелыми черными шторами. Прямо не комната, а зал, только с низким потолком.

– Я думаю, он справится, – сказал Ред Бараско, смакуя коньяк с царским величием, которое не вязалось с его обликом геолога.

– Кто, я? – удивился Костя растерянно.

– Ну а кто? – нагло рассмеялся Бараско.

Но Костя уловил в его смехе неуверенность. Или так ему показалось? Не верил Бараско даже самому себе, а говорил прежде всего для генерала – хвалил товар.

Одно дело – сидеть и рассуждать, а другое – идти в неизведанную Зону. Влип я, подумал Костя, по самое не хочу. Хотя, если там все то же самое, что и в Чернобыльской Зоне, то сходить можно. И все-таки его мучили сомнения: слишком многого он наслушался об этой Зоне. Не походила она на Чернобыльскую, и вообще ни на какую другую. А иного опыта, кроме Чернобыльской Зоны, у Кости не было. Одна надежда на «анцитаур», который вывезет. Бедный я бедный, подумал он обреченно, и чего меня понесло на встречу с Бараско? Сидел бы сейчас на работе, пил бы кофе и трепался с друзьями, а вечером пошел бы на день рождения к Славику Котову и там напился первоклассного джина.

– Мы ведь вначале думали, что это новое оружие американцев, – со слезой в голосе признался генерал, – поэтому все, кто имел отношения к Зонам, попали под подозрение, ну а уж черные сталкеры – в первую очередь. Правительство готовит указ о прекращении преследования сталкеров. Но пока этого указа нет, мы, так сказать, общаемся в неформальной обстановке.

– Понятно, – сказал Костя. – А что мне надо делать-то?

Ред посмотрел на него, как на идиота. В его взгляде читалось: давно пора догадаться и делать ноги.

– Вначале я расскажу вам предысторию Кремлевской Зоны, – сказал генерал Берлинский.

Он только забыл, подумал Костя, что я работаю на телевидении и что мне сам Бог велел быть в курсе всех событий. Но оказывается, он знал далеко не все.