Аарон Дембски-Боуден: Гвозди мясника

version="1.0" encoding="utf-8"?> sf_action sf_epic Аарон Дембски-Боуден Гвозди мясника

Примарх Ангрон — вождь гладиаторов и бешеный бойцовый пес мятежного магистра войны. Он никогда не скрывал свою неприязнь к братьям; для него Ересь — удобное оправдание для зверств войны, которым он с удовольствием пользуется, заливая галактику кровью во имя Хоруса. Пожиратели Миров получают тайное задание, которое должны выполнить вместе с легионом Несущих Слово. Жестокость, свойственная воинам Ангрона, вскоре привлекает внимание пиратов-ксеносов, которые страшатся будущего: неудержимая ярость примарха — это предвестник судьбы, согласно которой он должен стать сыном Бога крови…

1.0 — создание файла

Перевод 1-7 части: Stahlmann's_Eisenfrau, 8-15 части: Kashiwagi

Раньше — до того как примарх начал свое восхождение к славе, до того, как он был схвачен, — корабль назывался по-другому. В те более светлые дни он носил имя «Твердая решимость» и был флагманом легиона Псов Войны.

Но время меняет все. Теперь Двенадцатый легион стал Пожирателями Миров, а их флагман получил имя «Завоеватель».

Мало что в его облике напоминало о прошлом. Закованный в толстую броню, ощетинившийся орудийными батареями, «Завоеватель» казался грубо скроенным бастионом, и никакой другой имперский корабль не мог с ним сравниться.

Сейчас он замер впереди громадного линейного флота, отключив двигатели и наведя многочисленные орудия на золотой флагман, возглавлявший флотилию противника.

В отличие от «Завоевателя», вражеский корабль имени никогда не менял. Не изменился и его облик: за исключением оскверненной аквилы, когда-то украшавшей укрепления надстройки, корабль выглядел как прежде. Добавились лишь новые шрамы, полученные в мятежных боях.

Таким был флагман Семнадцатого легиона — «Фиделитас лекс», как гласила надпись на его носу.

На высоком готике это значило «Закон веры».

Пожиратели Миров и Несущие Слово остановились в шаге от открытых военных действий. Сотни кораблей застыли в космической пустоте, и каждый ждал лишь приказа открыть огонь первым.

Триста человек, присутствовавших на мостике «Завоевателя», сосредоточились на своих обязанностях, и тишину нарушали лишь бормотание сервиторов и вездесущий гул корабельного реактора. Как среди простых смертных, так и среди сверхлюдей большинство ощущали странную смесь эмоций: некоторые чувствовали страх, которому сопутствовало волнение, казавшееся им неуместным; предвкушение, охватившее других, быстро перерастало во что-то очень похожее на гнев. И никто не мог отвести глаз от оккулуса и флота, парившего по другую сторону смотрового экрана.

Одна фигура выделялась среди других своим огромным ростом. Гигант, закованный в золотисто-бронзовую броню из многослойного керамита, взирал на оккулус прищуренными глазами. Его рот, неспособный на улыбку, казался прорезью в переплетении шрамов. Как и его братья, он был похож на отца — так статуя похожа на героя, в честь которого воздвигнута. Но в этой статуе были дефекты, были трещины: мускульный тик под глазом, глубокая рубцовая борозда на бритой голове. Рука в латной перчатке потянулась к затылку, где зудела старая, так до конца и не зажившая рана.

Когда гигант наконец заговорил, его голос был пропитан болью:

— Мы могли бы открыть огонь. Мы могли бы превратить половину их кораблей в стылые гробы, и Хорус бы ничего не узнал.

Капитан Лотара Саррин, сидевшая на приподнятом троне позади гиганта, прокашлялась, но воин даже не повернулся к ней.

— Хочешь что-то сказать, капитан?

Лотара сглотнула.

— Господин…

— Сколько раз повторять, я никому не господин. — Тыльной стороной ладони гигант стер первые капли носового кровотечения. — Говори, что собиралась сказать.

— Ангрон, мы должны остановиться, — Лотара тщательно подбирала слова. — Должны отступить.

Теперь примарх развернулся. По пальцам левой руки пробежала дрожь; возможно, рефлекторный порыв схватиться за оружие, который удалось подавить, а может быть, просто осечка синапсов в поврежденном мозге.

— А почему, капитан?

Взгляд капитана метнулся влево, где рядом с ее троном стояли несколько воинов Ангрона. Они смотрели на экран, всем видом своим демонстрируя холодное безразличие. Взгляд Лотары остановился на одном из воинов.