Андрей Круз - Ветер над островами

— Тут одна дорога, от Нова Фактория до Торг, — пожала она плечами. — Так на ней и пойдем, только на негры не попасть.

Я кивнул, затем пересчитал патроны в бандольеро. Восемнадцать штук. Открыл подсумки на поясе — и нашел в них еще почти три десятка. Негусто, если на мой взгляд, только я привык в боекомплектах к «калашу» мерить, а как тут принято — черт его знает. Тут вся подвесная на шестьдесят патронов рассчитана, если внимательно посчитать.

Негры… Еще она сказала, что у некоторых ружья были. А трупы как — топорами рубили на дороге или мечами? Дикари? Наверное, дикари, кто же еще.

— А чем отец торговал? — спросил я.

— За сок от черна ягода ходил обоз, — ответила она, сделав все еще непонятней.

— А зачем он нужен? — спросил я, надеясь, что не сморозил полную глупость, и явно ошибся в ожиданиях: сморозил.

Вера посмотрела на меня с подозрением, затем вздохнула, вспомнив, наверное, что у меня «мозги помялись», и ответила:

— Краска для ткань с чего делается? И красная, и синяя. Большая торговля с этот сок, отец на три остров торговал и даже в Кузнецк возил.

Опа, знакомое что-то… Хоть и не Новокузнецк, но все же…

— А где Кузнецк есть? — спросил я, уже совсем на девчонкин манер построив фразу, сам того не заметив.

— На Большой остров, — пожала она плечами. — Где Железна Копь и Домна. Не ведаешь?

— Нет, не ведаю, — ответил я.

— Откуда вы тогда железо берете? — спросила она совсем удивленно.

— У нас там свой Кузнецк есть, только Новый, — ответил я.

Она лишь кивнула, удовлетворившись ответом. Затем вдруг сказала:

— Гиены ушли.

Я прислушался — верно, тихо снаружи, разве что птицы орут. Здорово орут, кстати, я такой гвалт только в Таиланде слышал. И не только птицы, похоже, но и обезьяны где-то скандалят.

— Ты — главная у нас, — польстил я ей. — Говори, что делать надо.

Она ролью «главной» не смутилась, сказала:

— Надо отец похоронить за обычай. Чтобы зверь не откопал. Думай, как сделать, в лес копать глубоко трудно, камень там.

— Ты эту пещеру как нашла? — спросил я ее.

— Это тайная пещера, — ответила Вера. — Ее отец знал. Здесь иногда товар прятали, а когда негры напали, он меня сюда тащил. Но он ранен был, здесь умер. Я больше день с ним сижу, боюсь выходить.

Говорила она об этом все тем же глухим голосом, за которым, если прислушаться, слышна была страшная боль.

— А почему не погнались за вами?

— Зачем им? — пожала она плечами. — Они людей убили, а товар взяли. Теперь другому купцу продадут. Сок от черна ягода — хороший товар, если бы негры знали, сколько за него на острова дают, год бы плакали за то, что такие глупые. А за отец гнаться опасно, он стрелял. И они на нас стреляли, отец ранили.

— Понятно, — кивнул я. — Выгляну наружу.

Вера лишь кивнула, а я, держа «винчестер» на изготовку, пошел к выходу, стараясь ступать как можно тише. Но все предосторожности были излишни — гиены ушли. От съеденной остались лишь разбросанные кости, обглоданные почти начисто, и клочки шерсти. С аппетитом схарчили, видать. Странно это, не слышал про такое никогда, чтобы хищники в стае каннибализмом занимались, в то время как у них жратвы море. Вон вороны и еще какие-то падальщики на дороге орут так, что оглохнуть можно: изобилие у них.

Огляделся. Духота ужасная, градусов сорок сейчас, наверное, и влажность зашкаливает — прямо как в парилку зашел. Все вокруг мокрое, волглое, под зеленой травой красная земля раскисает под подошвами. Если бы не трава, то на ботинок пудами бы налипало. Такие фокусы с грязью мы по другим местам знаем, проходили.

Зато камней много со скал осыпалось, просто грудами лежат. Порода какая-то слоистая, вот и сыплется. Можно отца Вериного прямо в пещере захоронить, если камней натаскать. Поработать хорошенько — и ни одна тварь не откопает. А я ему обязан все же. И спутницей, и винтовкой, да и просто жизнью. Надо платить по счетам — такие долги не годится делать, если себя человеком считаешь.

Все же прошел ближе к дороге, через заросли. Крался осторожно, боясь лишнюю ветку шелохнуть. На самой верхушке склона присел, замерев. Гиены совсем ушли, на трупах пировали птицы. Зато в таком количестве, что тел под их черными растрепанными тушами и видно не было. Орали, дрались, толкались, взлетали и садились. Над местом побоища их еще летало дикое множество, кружась воронкой, как чаинки в перемешанном чае. И какая-то здоровая серая ящерица рвала куски мяса прямо из брюха павшей в постромках лошади, засовывая туда голову чуть не до середины шеи, отчего ее голова была покрыта кровью как краской. Тьфу, мерзость какая.