Андрей Круз - Ветер над островами

Не слишком хороши были и шорты для езды верхом — конский пот едок и вызывает раздражение. У Веры в мешке обнаружились полноценные бриджи для верховой езды, которые она и надела, а я лишь как можно выше натянул шерстяные носки и старался следить, чтобы икры прикрывались попоной. Надевать джинсы не хотелось, и не из-за кровавых пятен, а из-за их непривычного вида для окружающих. Достаточно было предупреждения Веры о том, чтобы я не трындел каждому встречному про свою удивительную историю. Впрочем, я этого делать и не собирался — не дурак, и местной диковиной работать не хочется.

Подвеска винтовки на груди оказалась удобной для верховой езды, но вот стрельнуть в кого-то на ходу я бы точно не смог. Самым большим моим достижением в кавалерийском искусстве было умение не свалиться с седла в дорожную грязь. Для того чтобы это получалось у меня лучше, Вера вела лошадей шагом, лишь иногда переводя их на легкую рысь — исключительно с целью тренировки меня, неуча. Но, несмотря на все эти мучения, я для себя сформулировал главный постулат: «Езда верхом лучше пешего похода». Да и темп движения заметно ускорился.

Разницу между автомобилем и конем я всерьез ощутил к вечеру, когда мы нашли подходящую для привала кучу камней, возле которой была еще вполне полноценная поляна, и до ближайших зарослей оставалось несколько десятков метров. Вместо того чтобы просто «припарковать транспорт», пришлось учиться обтирать коня жгутом из травы, затем вешать ему на морду торбу с овсом, каким, по нашему счастью, запаслись негры. Вера объяснила мне, что мы сейчас пропускаем стадию «выпаивания», в иных условиях обязательную, но в этих краях в траве столько влаги, что она вполне заменяет воду этим неприхотливым, как я понял, лошадкам.

В довершение всего коней стреножили, чему тоже пришлось учиться, и пустили пастись. А я с винтовкой присел на камне, накинув на себя одеяло, и принял обязанности часового в первую смену. Предложение развести костер было отвергнуто с ходу — свет должен был приманить к нам всех ночных насекомых с округи, из которых как минимум половина были кровососущими.

Впрочем, и без костра их хватало. Комариный писк доминировал над всеми прочими звуками, и мои руки колотили меня же по лицу просто с пугающей регулярностью. Единственной радостной мыслью была та, что днем кровососов было куда меньше. И лишь к тому моменту, когда моя смена караулить почти закончилась, я вспомнил, что видел у себя в ранце… Так и есть. Покопавшись в нем, я вытащил хитрой формы марлевую сетку с кольцом, которая надевалась сверху на шляпу и превращалась в отличный накомарник. Надел, покрутил головой — и обратно снял. И так темно вокруг, а в накомарнике вообще ничего не видно.

Потом разбудил Веру и посадил ее в караул на двухчасовую смену. Кстати, у девочки были карманные часы, разумеется, золотые и с дарственной надписью, но вполне в духе наших антикварных — луковицей. И течение времени вполне соответствовало нашему, да и все прочее было одинаковым — минуты, часы, сутки… А если вспомнить миллиметры на пулелейках, то это тоже давало пищу для размышлений. Кстати, во времена рычажных «винчестеров» были футы с дюймами или вершки с аршинами, в зависимости от страны, но никак не метрическая система. Но все эти сведения мне вообще не помогали, а скорее, даже путали еще больше. Где я?

Свои наручные часы я тоже переместил в карман и прикрепил на кожаный шнурок, решив не смущать местных более чем странным видом современных «Бланпа». Пусть они тоже механические, но явно не кустарей работа. Зачем вызывать лишние вопросы? Их, как я чувствую, и так много услышать предстоит, потому что в этом мире я как младенец.

О чем я думал эти два часа своей первой смены? О том, какие из моих умений могут пригодиться здесь, и пришел к выводу, что если все то, что я видел и услышал от своей спутницы, правда, то полезной может оказаться лишь часть моих военных знаний. И все. А все остальное, что я знал и умел, начинает превращаться в бесполезный хлам. Вот тебе «цена прогресса». Все, что остается полезным, — умение стрелять и довольно ловко дать в морду. Ну и организовать пехотный бой, случись появиться подчиненным. И все.

Перед самым концом моей первой смены какая-то тварь повадилась рычать в зарослях, отчего кони занервничали, начали фыркать и вообще всячески беспокоиться. Я насторожился, но звук не приближался. И не удалялся.

— Кто это? — спросил я, когда мне удалось разбудить Веру.