Александр Зорич - Пилот на войне

Я часто замигал, будто в глаза пришлось слишком много дыма сигарет.

Чего тут думать-то?!

Словом, я бухнул:

— Согласен, товарищ Иванов. — И широко улыбнулся. — И по первому пункту, и по второму!

Впрочем, габовец остался хмур и невесел. Даже больше обычного своего пессимизма, который, казалось, приобрел галактические масштабы.

— До второго пункта, Андрей, надо еще дожить.

— Даже так?!

— Так, — постановил он, подтверждая слова убедительным звоном стакана о столешницу.

— Вы боитесь… — Тысячи вариантов в секунду пронеслись внутри моей малоумной головы. — Вы боитесь… как бы сказать… что клоны нарушат договор?

Иванов как-то по-особому, очень устало и грустно улыбнулся и ответил непонятно:

— Если бы ты знал, какие чудовища бродят всего в одном дне пути отсюда…

— Какие чудовища?

— Это цитата, не обращай внимания. Я, Андрей, боюсь сразу всего. И клонов тоже. Но клоны — самое меньшее из возможных зол.

— Фактор К? — Я наклонился поближе и заговорил шепотом: — Ягну, или… или кто-то еще?

— Ты знаешь достаточно, чтобы понять, что наш стабильный, знакомый и понятный мир — не более чем иллюзия. Человек в космосе всего пятьсот лет. Слишком малый срок. И вполне достаточный, чтобы нас успели заметить. Мы всё время находим следы неизвестных цивилизаций. Разумные жили здесь до нас, будут жить и после. Тяжелое Ожерелье из одиннадцати черных дыр у звезды Чентанда ясно показывает, что могущество человека в настоящий момент — ничтожная величина. Мы ходим по чертовски острой бритве, чтобы позволить себе невнимательность. А мы? Мы ведем себя крайне неразумно.

— Вы думаете, что те цивилизации, которые могут за нами наблюдать, или иным образом быть в курсе наших дел, могут… могут признать нас слишком агрессивными? Или недостаточно сплоченными? — спросил я.

— Я не думаю, Андрей. Я уже говорил: я боюсь.

— Ну хорошо. То есть плохо… То есть я хотел сказать, что помогу, чем смогу, хоть это и не бог весть какая помощь. Ну то есть я с вами, товарищ Иванов.

— Спасибо, Андрей, — кивнул он и расправился с чаем. — Как же я устал… Я чувствую себя так, будто мне снова шесть лет. Родители отдыхали на даче, а я по малолетней дурости пошел гулять в лес и заблудился. Было очень страшно. Солнце закатилось, темень, где-то вдалеке воют волки. У нас под Калугой такие дебри, если бы ты знал! Как глупо умереть в зубах дремучего волка, когда человечество покоряет звезды! В общем, меня отыскал старший брат. Ему тогда было одиннадцать, и он казался великаном, который все знает и все может. Брат оттягал меня за уши, а потом обнял, и мы плакали, наверное, вечность. Так вот, ощущения такие же, как тогда. С той лишь разницей, что я знаю: теперь брат не придет меня спасать. Наоборот, мне предстоит выручать брата.

Я чуть не подавился. Не ожидал от Иванова подобных откровений. Догадался ничего не спрашивать, да и что спросишь?! «У вас есть брат?» Очень умно. «У вас были родители?» Вообще термоядерно!

— Ладно, закончили с этим! — воскликнул он. — Ты, герой, не просто так меня нашел, я верно понимаю? Желаешь вырвать свою конкордианскую Дульцинею из лап бездушного государственного молоха, да не шибко здорово выходит? Так?

— Та-а-ак. — Я растерялся еще сильнее. Хотя, если подумать, нашел тоже тайну Большой Спиралевидной Туманности!

Иванов слишком памятливый, чтобы забыть мои подробности. И слишком умный, чтобы не сложить два и два.

Словом, я кивнул и покраснел.

— Не красней. — (Неужто так видно?!) — И не оглядывайся по сторонам! Хе-хе… У тебя всегда краснеют уши, а потом щеки, вот как сейчас. Орденоносец! Помогу, помогу! Не проблема! Лейтенант Рошни Тервани — честный пехлеван, не замешана ни в каких мерзостях, так что забирай из госпиталя, женись и детей не забудь сделать! В укрепление обороны Великорасы! Хе-хе-хе! Визу выпишу сегодня же!

Иванов вновь зашелся своим фирменным смехом, сухим и трескучим, как пулеметная дробь.

— Жениться — это было бы хорошо, — пробормотал я в тарелку. — Как она меня еще встретит — вопрос…

— Ну уж это давай сам! Как показывают три моих брака — в женском сердце я понимаю куда меньше, чем в астрополитике! Кстати! Посмотрел я запись вашего боя над Керсаспом. Когда ты стреножил свою скакунью. Красиво, уважаю, мастер! Скажи вот что: почему вы так долго возились? Отчего так мало флуггеров отрядили на перехват?

— Так, товарищ Иванов, это… — Я слегка опешил от смены тем и настроений. — С Керсаспа-Север взлетело пять авиадивизий, а с Ардвахишта — всего две. Основные силы с перепугу направили на север, а нас — на юг. Но мы и так неплохо справились.