Вадим Денисов - Русский Союз

— Потапов здесь? — крикнул я мальчишкам.

— Здеся, дядь Петь! С Олькой Луневой о чем-то гутарят!

— А вот этого я у тебя не спрашивал, Пров, гоняй коров… Береги язык, не болтай лишнего вперед вопроса… Болтуны. Держите вот, слоек вам захватил от Павидлы, вроде даже теплые. Никто к знаку не подъезжал?

— Не, никого не было. Спасибо, дядь Петь!

Откидываясь на сиденье, я услышал, как зашипела рация: докладывают на Кордон. Молодцы.

Потапов, стоя у своего знаменитого на всю Россию черного мотозверя, ждал меня рядом с ближним к дороге домом поселка.

— Салам, Маккена!

— Нани торова, Спасатель, — ответил я по-ненецки.

Традиция у нас такая сложилась: приветствовать друг друга на разных языках. Федя один из немногих, с кем я общаюсь действительно по-дружески. Классный мужик, цельный, настоящий, жалко, что уезжает.

— Смотри, чем меня вкусненьким угостили! — Федя похлопал рукой по двум полупрозрачным пластиковым канистрам, закрепленным в обширных боковых хромированных проволочных корзинах, — где только взял такие багажники.

Канистры отозвались глухо, отвечая — мол, полные мы, полные, че хлопать-то…

— Пивка нефильтрованного кордоньеры налили. Так что приходи вечером к Юрику, посидим на дорожку с мужиками.

— Зайду, раз такое дело, — сразу согласился я.

— И хорошо. Давай отпускай машину, шериф, на моем зверюгане поедем. Если свое же постановление о двух ездоках отменишь.

— Отменю. — Я легко пошел на злоупотребление служебным положением. — Мент я или не мент?

Дав Монтане команду на возвращение в Замок, я забрался на заднее сиденье огромного мотоцикла, устроился поудобней, вроде нормально.

— Что, даже к старосте не зайдешь?

— Не время, Федор.

— Тогда погнали. Шлем надевай, шериф.

Но гнать Спасатель не стал — машину повел аккуратно, без гонки. А пацаны все глядели нам вслед, и не собираясь никуда уходить с перекрестка.

— Страхуют! — крикнул Федя назад. — Золотые кадры будут.

— Уже есть, — тихо ответил я в шлем.

К месту происшествия мы доехали спокойно, но быстро. Судя по всему, наблюдатели не соврали: к поваленному знаку действительно никто не подъезжал. А вот подходили ли?

— Ты, шериф, извини, конечно, но давай позади и сбоку, так оно лучше будет, — посерьезнев, сразу предупредил следопыт.

— Понимаю, улики.

Большой щит из крашенной несколько раз фанеры-десятки лежал на траве.

Стойку раскачали и уронили наземь — все как в прошлый раз. Щит-ветеран, один из самых первых. Простреленный, залатанный служака. Стандартная «встречная» надпись для потеряшек — куда им идти и что нужно делать — уже один раз обновлялась, а вот мои художества не тронули.

Тут мне вспомнилось, как мы с Демченко этот поселок нашли, как с Пантюховыми познакомились, сразу банду на рэкете приняли, обезвредили кое-кого удачно. А еще автоматами разжились, «уазкой» ментовской… Лихое было время! Даже погода в тот день была мрачная, как сейчас вижу… Густая тайга справа, пустая безжизненная дорога в неизвестность, небо в низких тучах и бесконечный дождь, барабанящий по салону. И так было темно, а высокие деревья небесную тьму еще крепче сгущали. И вот — просвет среди деревьев, проселок, заканчивающийся делянкой, на которой темнели низкие силуэты крепких строений Кордона. Старая телега на высокой траве, бочки, бревна, забор, поленницы дров под навесами… И тишина.

И непонятки — как нас встретят?

Эта надпись для меня — словно памятник. Суки, лучше не трогайте.

Еще раз уроните — покараю с особой жестокостью.

— Видишь, Федя? — гордо сказал я. — Как написал тогда черным маркером, так и осталось. Даже после обновления.

— Так это у тебя, оказывается, Гоблин слямзил привычку маркер с собой постоянно таскать да надписи зловещие писать? — засмеялся Федор, присмотревшись к буквам и потрогав их пальцем.

Я не нашелся что ответить, расстроился что-то. Ну, сволочи, доберусь до вас…

— Ладно, в прошлые разы его уголовники сносили, там все понятно было, раздражители за территорию воевали, мы их еще назгулами прозвали. А теперь-то кто?

— Разберемся, Петр Игнатьевич, разберемся…

Он молча достал из внутреннего кармана дорогой камуфляжной куртки самую настоящую лупу, правда, крошечную, развернул ее, опять глянул. Я стоял молча и ждал. Потапов обошел весь щит, постоянно нагибаясь и что-то высматривая, потом отошел в сторону, начал смотреть в траву, перед этим достав из кармана же и нацепив на нос затемненные очки с оранжевым отливом. Ух ты, контрастность повышает, я бы не додумался.